Сайт СФУ
Сибирский форум. Интеллектуальный диалог
ноябрь / 2014 г.

Настоящих буйных мало

«Спортэкс» — весомый повод задрать нос, рассказывая о Красноярске. Аналогов Центру экстремальных видов спорта в России нет, да и в мире подобная тренировочная база для спортсменов-экстремалов лишь одна — Woodward at Copper в Колорадо. Почему же нам так повезло?

Об этом, а также русском менталитете, безумных идеях и талантливых самоучках мы поговорили с вице-президентом красноярской Федерации экстремальных видов спорта Вадимом ШАДРИНЫМ.

— Вадим, вице-президент — какая-то формальная должность, как зиц-председатель Фунт…

— Наоборот, она отражает фактическое положение дел. Джо байденов у нас тут нет, и президент в Федерации один — Вячеслав ИЛЬЮЩЕНКОВ. А «вице» — это заместитель. Так пошло ещё с того времени, когда мы с Вячеславом задумывали создание федерации…

— Вдвоём?

— Нет, целой группой товарищей: Вячеслав Ильющенков, Георгий ЗАРИДЗЕ, Влад КОКОРИН, Андрей ТРЕГУБОВ, Виктор НАЛИВКИН и я. Тогда современные виды спорта только набирали популярность, и появилась потребность в организации соревнований. Это обычная практика: даже если пятеро мальчишек из всего города освоили невиданный снаряд, им захочется померяться силами, выяснить, кто круче. И кто-то должен организовать этот «сабантуй».

Так вот, когда начали проходить первые такие соревнования в Красноярске, тут же появились недовольные их организацией. Знаете, такие умники, которые были уверены, что можно сделать лучше. Я, например, не стеснялся в выражениях на форуме любителей экстремального спорта по этому поводу: тайминг не выдерживается, медики не дежурят, трассы неинтересные, между финишем и награждением может два часа пройти… Это что за организация-то? Несколько человек меня поддержали, а Георгий Заридзе написал «раз ты такой умный, давай что-то делать». Мы всей компанией собрались у меня в офисе, познакомились в реале. И оказалось, что Славу Ильющенкова я хорошо знал в лицо: в Дивногорске года два-три подряд, поднимаясь на подъёмнике в гору, заглядывался, как они с друзьями то трамплины копают, то прыгают, то сальто крутят.

— А вы давно катались?

— На горные лыжи меня отец поставил лет в шесть. Но это был не спорт, а приятное времяпровождение на свежем воздухе. Со снаряжением не заморачивался, катался в кроличьей ушанке, потому что на ней отлично держались очки. И к достижениям не стремился.

Со сноубордом иначе вышло. Знакомый на Каштаке подсунул японскую доску с ужасными креплениями и ужаснейшими ботинками. Я очень самоуверенный тип и не сомневался, что справлюсь. Но вышло полное фиаско: сноуборд валял меня весь вечер по горе. Меня это дико взбесило, и я решил разобраться: купил борд, научился кататься, прыгать. Увлекся, в общем.

— В вашей компании «умников» все были самоучки?

— Андрей Трегубов и Виктор Наливкин — профессиональные спортсмены. Остальные катались в удовольствие с разной степенью мастерства.

— А профессионально чем занимались?

— Да кто чем: грузоперевозки, банковский служащий, руководитель молодёжного клуба… Я тогда выпускал журнал о сотовой связи «Красноярская горбушка». Был директором, редактором, журналистом и корректором одновременно. Зато у меня был большой кабинет, где мы в первую же встречу решили организовать федерацию.

— Для чего?

— Чтобы заниматься тем, что нравилось.

— А разве вам кто-то мешал это делать без Федерации?

— Нет, но сам принцип сплочённости делает любую деятельность интереснее: хоть банки грабить, хоть что-то создавать. В одиночку, например, те же соревнования не провести на хорошем уровне.

— Как собирали участников соревнований?

— Через знакомых искали. Я приходил, представлялся, рассказывал о федерации, приглашал присоединиться. Информации было мало не только о спортсменах, но и о самих видах спорта. О паркуре, например, я тогда ничего не знал. Посмотрел несколько роликов, понял, что это такое. Пообщался с пионерами: был у нас паренёк под оперативным псевдонимом Vortex, он одним из первых начал прыгать с крыш гаражей и делать какие-то элементы, сальто, потом Максим СОСНИН, Виктор КОМАРОВ… Они вокруг себя сплотили какую-то тусовку, и мы начали
сотрудничать.

Сразу столкнулись с дефицитом ресурсов: каждый раз самим скидываться на проведение соревнований было невозможно. Выяснили, что есть ведомство, которое занимается молодёжной политикой. И даже деньги на подобные занятия выделяются в рамках ежегодных бюджетов. Решили пробиться. Мы же всё-таки тоже с молодёжью работали, причём с ребятами неформальными, наглыми, независимыми, нередко способными на какие-то асоциальные выходки.

— Вас поддержали в администрации?

— Да, Георгий Заридзе познакомил нас с Константином Юрьевичем ГУРЕЕВЫМ, который руководил агентством программ общественного развития и молодёжных проектов администрации Красноярского края. Он пригласил провести городское мероприятие, стали сотрудничать.

Хотя поначалу не всё гладко складывалось. На одной из первых встреч Гуреев начал ставить мне задачи, как подчинённому. Я подскочил, говорю: «Сам тогда и делай!», развернулся и пошёл к двери. Константин Юрьевич остановил: «Ладно, давай попробуем заново». И вот то, что пошло заново, получилось просто прекрасно. Есть у меня такая черта характера — со многими дорогими людьми знакомство начиналось с конфликтов и даже неприязни. Константина Юрьевича уважаю безмерно и люблю всем сердцем. Этот человек переломную роль сыграл для федерации.

— Можно выделить какие-то этапы в развитии федерации?

— Первое серьёзное мероприятие мы провели в рамках акции «Виват, Россия!» 12 июня 2006 года: организовали на набережной около музея Ленина контест. Даже оформление у нас было: подготовили графику, логотип, нарисовали плакаты, сколотили фан-бокс и провели соревнования. Были ВМХ (Bicycle Moto Cross), ролики, скейтбординг и паркур.

Следующим серьёзным этапом стало участие в проекте «Молодёжная кочующая культурная столица» в 2008 г. Это был настоящий марш-бросок: мы погрузили свои конструкции в машины и ездили по городам края. Тогда я взял в руки микрофон и научился говорить непрерывно, связно и нескучно. Благодаря «столице» мы «разбросали камни» по краю и ждали, когда от них пойдут круги. Молодёжь, конечно, сначала мгновенно загоралась, покупала ролики, велосипеды, доски, но поскольку условий не было, то этот костёр желаний тлел три-четыре месяца и гас. Хотя те, кто хотел чего-то добиться как минимум меняли свой образ жизни.

— А как появился «Спортэкс»? Есть легенда о том, как Вадик Шадрин буквально «выбил» Центр экстремальных видов спорта...

— Конечно, вовсе не Вадик его «выбил», а скорее, Константин Юрьевич, который провёл меня до КУЗУБОВА и объяснил, что мы хотим и что задумали. Но в федерации в проект поначалу никто не верил. Знаете, нет мужчины, который хотя бы однажды не мечтал о том, чтобы дома из крана лилось пиво. Идея с центром экстремальных видов спорта воспринималась из этой же серии: круто, но нереально. Все думали, как сделать хотя бы какой-нибудь скейт-парк.

Я же к тому времени уже послушал Александра Геннадьевича ХЛОПОНИНА, начал понимать, какими масштабами он оперирует. На «Бирюсе», например, когда ему представляли проекты, он часто перебивал: «Молодёжь, вы как-то узко мыслите. Вы хотите построить ларёк, там, где нужно строить…» — «Дом?» — «Да не дом, город!». В общем, мне показалось, что Хлопонин может поддержать нашу авантюру.

Но готовил я проект Центра экстремальных видов спорта без надежды на успех. Просто взял и начал. Попросил знакомого, Алексея КОВРИГИНА, тоже сноубордиста, помочь с компьютерной графикой. Так вот вечерами, после работы, мы с ним сидели, и он в Maya создавал всё, что долго созревало у меня в голове: сначала параллелепипед, вокруг него украшения, горы, ограждения и подъёмники. Под картинку я написал пояснительную записку и показал Гурееву. Константин Юрьевич одобрил: мол, круто, но надо дальше работать.

— А коллеги по федерации как отреагировали?

— Да всем понравилось, безобидно же: картинка красивая, я бегаю, что-то выдумываю... И вдруг меня приглашают к Кузубову. Василий Юрьевич, конечно, серьёзный профессионал: тут же прикинул, где такой комплекс может быть построен, сразу увидел проблемы — я-то планировал большой комплекс на Николаевской сопке, подвинув существующую горнолыжную школу, а он показал, что коммуникации туда подвести нельзя, мощностей энергетических не хватит… Давай-ка, говорит, раздели на два проекта — зима и лето. После той встречи появилось подозрение, что нашу сумасшедшую идею принимают всерьёз.

Нарисовали с Ковригиным два проекта. Зимний до сих пор где-то под сукном, а к летнему запросили подробную пояснительную записку для презентации губернатору.

Презентацию решили провести на пресс-конференции во время фестиваля экстремальных видов спорта «Сибирь OPEN». Приехали ПИМАШКОВ, ГЛУШКОВ, РОСТОВЦЕВ, КЛЕШКО и Хлопонин. Причём Александр Геннадьевич тогда впервые увидел велотриал и просто замер около гостя фестиваля, челябинского спортсмена Сергея ШТУЧНОГО, пока тот не закончил выступление.

К презентации мы с Алексеем Ковригиным подготовили ролики, в которых показывали, как обстоят дела с экстремальным спортом у буржуев и как у нас, чего мы можем добиться, макет центра. Архитекторы в дальнейшем, кстати, просто не знали, как это проектировать, опыта такого не было, поэтому фактически взяли то, что я придумал тогда. Хлопонин задаёт вопросы, мы со Славой Ильющенковым отвечаем. Потом молодёжь наша начала нести какую-то жуткую дичь: все же крутые, одеты «на стиле» — бейсболки, майки ниже колен, шарфами обмотаны. Жестикуляция характерная, и говорят, как рэп читают. Наш чемпион-сноубордист Витя Наливкин просто как Эминем там выступил: «Я — профессиональный райдер, это жизнь моя»…

Но официальные лица были настроены миролюбиво, думаю, решение о строительстве Центра уже было принято. Тут же при нас Пимашков обещал выделить участок, Глушков — построить комплекс. И все випы ушли.

— А вы поди чепчики в воздух бросали?

— Только тогда поверили, что у нас действительно что-то выйдет, и началась нормальная совместная работа. Меня пригласили работать в агентство к Гурееву. Пришлось срочно учиться разбираться в тендерах и законах, надеть костюм и галстук. Надо мной, конечно, все друзья глумились…

— «Наш человек в администрации»?..

— Да, практически «Винсент Вега, наш человек в Амстердаме». Зарплату платили маленькую, но её хватало, потому что времени больше ни на что не было: с утра до вечера только «Спортэкс» — тендеры, подбор оборудования, поставщики.

До сих пор вспоминаю московскую фирму, которая выиграла тендер на поставку трибун, демпингнув цену. Слава ездил к ним смотреть товар, в ужас пришёл от качества, так они ему взятку пытались сунуть, — дурдом! Но согласно закону о закупках пришлось нам эти трибуны брать, мы тут уже их сами доделывали…

Работалось нормально, поскольку была цель. Научился многому. Пообщался со строителями, знаю, как строилось это здание от ростверков до наплавляемой кровли — отличный опыт, словом. Дизайн делала девушка из «Агропромпроекта», и с первого раза «попала», отлично вышло. А вот проектирование внутренних помещений вызывало вопросы: нам, например, раздевалку с душем и сауну сделали на разных концах этажа. И пришлось долго убеждать, чтобы переделали.

— Почему название у комплекса такое?

— «Спортэкс»? Потому что срочно понадобилось название, и я его придумал за минуту, сложив спорт плюс экстрим. С логотипом такая же история: нарисовали шестигранник, у которого две стороны чёрных и одна красная. И красиво, и место заняли. И вдруг Хлопонин спрашивает, что обозначает логотип. У меня было несколько секунд. Как на экзамене, когда не знаешь, что сказать, но начал и — попал: «Это слагаемые успеха, «экстремальный спорт — в первую очередь, точный расчёт и регулярные тренировки (чёрные грани) и только одна треть — риск!». У нас много весёлого было. Как говорит Вячеслав Витальевич (Ильющенков), если не получается зарабатывать, надо хотя бы веселиться. И мы этому лозунгу следуем.

— Вадим, как вас воспитывали? Нонконформизм, отсутствие страха перед сложностями, отсутствие пиетета перед властью – такими качествами не каждый может похвастать.

— В детстве была жесточайшая дисциплина. Практиковались физические наказания, мне прилетало не только за «тройки», но и за «четвёрки». Приходилось хорошо учиться. Вечерами нигде не шатался, сидел дома и читал книжки. Был забитым дисциплинированным ребёнком. Никуда не встревал. Потом, в процессе жизни, обнаглел. Годам к 27.

— А сразу после школы?

— В Политехнический институт поступил на автотранспортный факультет. У меня есть навыки инженера-автомеханика, починить машину смогу и как она работает, понимаю.

— Приходилось применять знания?

— Первое авто мне батя подарил. Однажды сказал: «Вадим, у меня для тебя сюрприз. Я тебе купил АВТОМОБИЛЬ». И ноги у меня стали ватными, молился про себя: «Пожалуйста, пусть это будет «Жига», хоть «копейка», но «Жигули»!». Это был синий «Запорожец». ЗАЗ 968М. Я его двигатель по 10 раз разбирал-собирал, потому что тот работать не хотел.

Чем только не занимался: работал продавцом в круглосуточном ларьке, водителем автолавки, потом объединились с соседом и сами изготовили и открыли киоск. Позже работал с программным обеспечением — пришлось осваивать новый вид деятельности. Потом предложили выпускать журнал, и снова ­— с нуля изучал производство до мельчайших нюансов.

На самом деле всё, что угодно, можно организовать с нуля. Даже ядерную электростанцию: выписать одного специалиста из Фукусимы, отобрать несколько наших, подчитать специальной литературы... Ничего сложного нет в любой деятельности, если стараться, много читать и иметь какой-то первоначальный багаж знаний.

— В федерации наверняка не соскучишься, всё постоянно меняется?

— Нет, всё довольно стабильно в последние годы. Мы по-прежнему организуем соревнования. Может, сегодня у меня уже не так горят глаза, как в начале, зато и уровень мероприятий несравним. Например, наша федерация под руководством Вячеслава Витальевича Ильющенкова три года подряд работала в Сочи: сначала делали этап Кубка России и этап Кубка Европы по сноуборду, потом этапы Кубка мира. В 2013-м строили олимпийскую трассу бордеркросса, на которой наш Николай ОЛЮНИН позже взял серебро.

— Какие главные впечатления от работы в Сочи?

— Работать с соотечественниками, если они не увлечены своим занятием, — целая история. Например, было указание в один из дней выйти на работу в 6 утра. Ребята говорят: давайте не пойдём в это время. — Почему? — Так по прогнозу погоды обещают снег. Вовремя придём — придётся сначала лопатами махать. Придём позже — снег уже уберут другие, а мы на готовое. Смотрю я на этого человека, думаю: ну как ты вообще сюда попал-то? Нет, оно именно так и получилось: снег, уборка трассы. Но все вышли, поскольку я предупредил: кто не придёт вовремя, поедет домой с волчьим билетом и без оплаты.

— А в Красноярске что-то интересное устраивали?

— Да, в прошлом году проводили совместно с Rich Toys велогонку для детей от 2 до 10 лет на острове Татышеве. Наметили трассу, вывезли сначала своих детей, прогнали их, чтобы высчитать тайминг, провели соревнования… И это было замечательно, для детей всегда работать в радость.

Или вот в 2011-м провели первый чемпионат России по ВМХ.

— Первый?

— Да. Это больная тема. У нас же в России во всём особенный путь. Вот возьмём лыжный слоупстайл. Это выполнения серии акробатических прыжков на трамплинах, пирамидах, контр-уклонах, дропах, перилах и т.д., расположенных последовательно на всём протяжении трассы. В России он не считается видом спорта, хотя в мире признан, и мы, как федерация, его поддерживали и развивали. Летом 2012 г. председатель Международного олимпийского комитета Жак РОГГЕ включил его в олимпийские виды спорта, то есть он был у нас на играх в Сочи. А где брать сборную? Кого выставлять на Олимпиаду? Ну, собрали какую-то команду из любителей, которые просто в удовольствие это делали…

С ВМХ такая же история. Хотя с 2007 года это официальный вид спорта в России, но по нему нет ни методик обучения, ни тренерского состава. Нужно провести чемпионат, а критериев судейства нет. Похоже, пока очередной жареный рогге не клюнет, у нас никто этим не займётся…

Как вы думаете, скейт-парки, например, у нас кто строит? Бывшие роллеры и ВМХ-ры, которые катались-катались и подросли. Стандарта для скейт-парков до сих пор в России нет, а эти ребята по крайней мере понимают, как надо сделать. Самое страшное, когда такой парк пытаются построить строительные организации: находят в Интернете картинку, как это должно выглядеть, и строят потенциально опасный для жизни катающихся адище. Это настолько распространённое явление, что есть даже паблик в соцсети Вконтакте под названием «Маразматический скейт-парк», куда со всех городов России присылают фото дичайших конструкций.

— То есть широчайшие перспективы впереди? Если ничего нет, значит, скоро появится?

— А с чего появится? На Западе эти виды спорта развиваются за счёт жёсткой конкуренции брендов за аудиторию: кока-кола и пепси, маунтин дью, ред булл и т.д. — экипировочные бренды… Там компании честно бьются за аудиторию и вкладываются в маркетинг, финансируют соревнования. У нас нет такой конкуренции.

— Но ведь спортсменов всё больше, движение набирает силу?

— В Сибири — да, собственно, мы его и начали. Консультировали новосибирцев, когда они загорелись свою федерацию зарегистрировать. Мы рассчитывали создать такую разветвлённую общесибирскую организацию.

— Почему этого не случилось?

— Так «настоящих буйных мало, вот и нету вожаков»…

Но вернёмся к чемпионату ВМХ. Министерство спорта Красноярского края выделило деньги, достаточные для проведения такого мероприятия. И провели офигенный чемпионат. Я сам не катаюсь, но люблю этот вид спорта, слежу за райдерами, за новыми трюками, комментирую, понимаю, как что делается. Считаю, что это наиболее яркий, интересный и перспективный для олимпийской программы вид спорта. С московским коллегой Алексеем КОМИССАРОВЫМ из комиссии по ВМХ при Федерации велосипедного спорта сделали чемпионат в три дня: Dirt, Park и мотошоу.

Для шоу придумали и сделали здоровенные конструкции, размером больше этого кабинета: деревянная рама, на которую велосипед приземляется, а внутри рычаги и колеса. Если на рычаг надавить, колесо двигается. Публики на шоу пришло, по оценке партнёра чемпионата, около 30 000 человек. И все выступления были поминутно расписаны. Так вот конструкции мы убрали ровно за минуту, как и планировали.

— А кто их разработал?

— Механизм придумали Саша СТАРОСТИН, наш самый главный «экстремальный инженер», и Слава Ильющенков. Мы же все инженеры. И в «Спортэксе» все горки и тренажёры тоже придумали сами, это эксклюзив. Даже само понятие «паркур-парк», конструкции для паркура — ввели в России тоже мы. Первый такой парк сделали в 2006 г. для соревнований: искусственные препятствия с перилами в виде кубов, пирамид и т.д. Среди российского паркур-движения это вызвало жестокое отторжение. До сих пор храню скриншот с питерского форума трейсеров: «Их нужно сжечь вместе с их конструкциями! Надо же, что придумали — заменить благородные естественные препятствия для паркура — настоящей религии для многих — на какие-то искусственные, и по ним ещё и прыгать! Дегенераты!» Через год на том же форуме они уже обсуждали идеи для создания первого питерского паркур-парка. Доросли.

— У вас столько разработок, почему вы ещё не озолотились?

— Этот вопрос часто слышу от зарубежных коллег. Рассказываю, что мы делаем, и в ответ всегда: «Вы, наверное, очень богатые люди?». Но нет, мы нищие как церковные крысы. Бывает, подрабатываем — строим на заказ скейт-парки, например. Этим летом меня можно было увидеть во внутреннем дворе «Спортэкса» с валиком, пилой или молотком. Ребята смеялись: «Что, докатился?». А я себя прекрасно чувствовал. Готовили площадку для пляжного волейбола, которую установили перед ТРЦ «Планета» для турнира. Кстати, все волейболисты потом сказали, что это лучшая площадка, и песок у нас был самый правильный.

Александра КАЗАНЦЕВА