«Нельзя создавать оазисы, всё вокруг превращая в пустыню…»

Теоретик и практик, заслуженный учитель РФ, академик Ямбург приехал в Красноярск, чтобы рассказать, что принесёт учителю новый стандарт педагога, который в России планируют внедрить в 2017 году.

Угрозы и вызовы

Евгений Александрович Ямбург убеждён, что не ребёнок должен приспосабливаться к школе, а сама школа должна адаптироваться под возможности, потребности и способности ребёнка. Он создал собственную модель адаптивной школы. В Центре образования № 109, который возглавляет академик, учатся и здоровые дети, и инвалиды. «Школа Ямбурга» — это и детский сад, и общеобразовательная школа, и центр дополнительного образования. Есть здесь конюшня для занятий иппотерапией, своя кузница, ювелирное и гончарное производство, собачий питомник. Евгений Александрович полагает, что сегодня школа должна уметь учить ребёнка с любыми отклонениями, и на этот вызов надо отвечать:

«У нас масса детей с проблемами в развитии, а мы упиваемся высшими достижениями. Я приезжаю в маленький город, где 150 тысяч населения, начальник управления образования хвастает: у нас 100-балльников столько-то, олимпиадников столько-то. Спрашиваю: а вам не кажется, что они все от вас уедут — в лучшем случае в Питер, Москву, а вообще-то — в Америку, Англию… И с кем вы останетесь? Я не против Сколково и Высшей школы экономики с её замечательным лицеем. Но нельзя создавать оазисы, всё вокруг превращая в пустыню. Это проблема национальной безопасности…».

То, что сегодня в стране растёт число больных детей — ни для кого не секрет. Современная европейская женщина предпочитает рожать, когда устроена карьера, ближе к 40 годам, и здесь очень высок риск появления на свет проблемного или даже больного ребёнка. Сказывается и так называемая генетическая усталость. Сегодня врачи умеют выхаживать даже 500-граммовых младенцев. «Когда рождается такой ребёнок, у него, скорее всего, недоразвита сетчатка глаза, будет склонность к диабету, мозговые дисфункции и ещё много чего… Это не трагедия, с этим надо работать. Девочка вырастет, родит следующего ребенка. «Лет через 15-20 уже психологи в школе будут не нужны — главной фигурой станет дефектолог», — прогнозирует Ямбург.

И в новом стандарте педагога заложено послание к такому поколению специалистов.

«С самого начала нужно медико-психолого-педагогическое сопровождение. Но майские указы президента привели к тому, что у нас сокращаются все эти службы в школах, за счёт чего повышают зарплаты учителям, — сетует Евгений Александрович. — Я и в Кремле об этом говорил: если вы хотите повысить безопасность полётов, неужели будете в три раза увеличивать зарплату пилоту, сокращая при этом наземные службы диспетчеров? А в современной школе такое происходит».

Осенний букет

Помимо проблем, характерных и для образования в других странах, по мнению Ямбурга, у России есть свой «осенний букет». Дело в том, что россияне переживают кризис — мировоззренческий, нравственный и психологический. Плохим или хорошим был советский проект, но он давал образ светлого будущего. И этот образ помогал примириться с не очень светлым настоящим. Сегодня «куда идём мы с Пятачком — большой-большой секрет..».

«Мы главное стали считать второстепенным, а второстепенное главным. Рейтингуем школы по ЕГЭ, по олимпиадам, не понимая, что, по сути, имеем дело с очень серьёзным социокультурным феноменом — разрушением шкалы нравственных ценностей, — бьёт тревогу академик. — В социуме напряжение растёт. Какую задачу я считаю сегодня главной? Формирование толерантности (кстати, учёные утверждают, что формировать это качество можно только до 5,5 -6 лет). Этот термин в России не любят… Не нравится «толерантность», назовите иначе — великодушие, умение принять другого. Ведь градус ненависти подчас зашкаливает, а это пропитывает сознание детей, заражает».

Академик сообщил, что в России, согласно последним научным исследованиям, больше всего не любят представителей стигматизированных групп, а это инвалиды, старики, сексуальные меньшинства и ВИЧ-инфицированные. «Налицо признак постепенной фашизации сознания нашего общества, — ставит диагноз Евгений Александрович. — Когда я это увидел, то понял, что немедленно надо что-то предпринимать. И вспомнил про деятельностный подход Алексея Николаевича ЛЕОНТЬЕВА (советский психолог, доктор педагогических наук, 1903 — 1979). Суть в том, чтобы не лекции читать, а создавать модельные ситуации, где толерантность будет формироваться».

Воспитание чувств

Евгений Александрович показал участникам конференции несколько видеосюжетов, иллюстрирующих то, как можно ненавязчиво проводить тренинги толерантности. Предыстория такова. Сначала в Центре образования № 109 попробовали лечить больных ДЦП с помощью специально обученных собак. Дети тянулись погладить дрессированную собаку. Потом врачи зафиксировали, что у многих пациентов улучшился кровоток и сократилось количество припадков. Вдохновившись, педагоги решили не останавливаться и «с одного куста снять два урожая». То есть сначала обучили здоровых детсадовцев по программе «Юный хендлер», а потом привели их к больным, чтобы те, в свою очередь, научили детей-инвалидов управлять собакой, быть тренером.

«У этих здоровых сначала наступил полный шок: они никогда не видели такое количество колясочников. Но между ними был посредник и «психотерапевт» — собака. И уже через 4-5 минут смешались в кучу больные и здоровые, и начался тренинг толерантности», — вспоминает Евгений Александрович.

В школе Ямбурга есть парикмахерская, где ветеранов войны дети стригут бесплатно. «Мы ведь к ветеранам относимся как? Достаём их, как декорацию к 9 мая, даём коробку конфет — и до свидания, — говорит академик. — А у нас ребята им голову моют, разговаривают с ними, обучают пожилых работе на компьютере… Если человек понимает, во имя чего он что-то делает, какова цель — находятся и педагогические решения».

Нельзя не согласиться с тем, что воспитание толерантности возможно только через деятельностный подход, через взаимодействие здоровых с больными и стариками. Но тут очень много спорного. К примеру, готовы ли сегодня родители здоровых детей к тому, чтобы рядом были больные, и наоборот? Созрело ли общество психологически для такого общения? Сможет ли учитель освоить технологии по работе в условиях инклюзии (а они, кстати, прописаны в новом стандарте)?..

На вырост

«Тактика в том, чтобы каждого учителя обучить работе с разным контингентом детей, — уверен Евгений Александрович. — Оппоненты мне кричали: «Как, вы хотите любого учителя сделать дефектологом?». Упаси боже, не хочу, да он и не имеет право диагностику проводить. Но он должен уметь читать специальные документы и превращать рекомендации дефектолога и психолога в программу педагогических действий».

Кстати, для управленцев, педагогов, занимающихся совместно с психологами, дефектологами, медиками воспитанием и образованием детей в современных детских садах и школах, Евгений Ямбург совместно с профессором Софией ЗАБРАМНОЙ написал монографию «Управление службой сопровождения детей в условиях образовательной организации». Но, как заметил академик, книги сегодня никто не читает…

Стоит заметить, что возможность инклюзивного образования хоть и предусмотрена законом «Об образовании в Российской Федерации» (№ 273-ФЗ), но это не должно приобретать формальный характер, становиться самоцелью. Некоторые родители и педагоги считают, что часть детей целесообразнее обучать в специальном (коррекционном) образовательном учреждении, тем более что закон не предусматривает ликвидацию коррекционных школ. Однако, судя по сообщениям СМИ, такая тревожная тенденция наметилась…

«Не враги придумали этот стандарт…»

— Реальным вызовом для системы образования является необходимость учить всех массово, в том числе и инвалидов, — высказывает свою точку зрения Исаак ФРУМИН, доктор педагогических наук, профессор. — Когда был опубликован первый вариант стандартов, то я честно сказал Ямбургу, что это просто нереалистичный документ (потом его скорректировали), потому что он требовал от учителя слишком много такого, чего нельзя требовать от представителя массовой профессии. Хотя с основной интенцией Евгения Александровича относительно того, что педагогические компетенции должны быть усложнены, я согласен. Но когда мы хотим, чтобы учитель был выдающимся предметным экспертом и одновременно выдающимся педагогом, это всё же, многовато…

Создана ли какая-то база для обучения будущих педагогов, где и у кого они должны учиться? «Базы, конечно же, нет, — сожалеет Исаак Фрумин. — Таких педагогов готовят очень мало и плохо. Есть сильный вуз — Московский психолого-педагогический университет, есть неплохие группы в ряде педагогических университетов, есть стажировочные площадки типа самой школы Ямбурга. Но этого явно недостаточно».

«Стандарт написан на вырост, у меня нет иллюзий по поводу того, что его сразу можно реализовывать, — признаётся академик Ямбург. — Не зря мы указали там, что «нельзя предъявлять к учителю то, чему его никто не учил». Поэтому центр тяжести переносится в педвузы и педуниверситеты».

Академик настаивает, чтобы у каждого педуниверситета, как у медицинской клиники, были свои пилотные площадки, где квалифицированные люди, профессора показывали бы, как работать с особенными детьми: «Не враги придумали этот стандарт — жизнь заставляет. Само ничего не рассосётся. Эти дети уже в школе…».