Россыпь бриллиантов

«Ближний мир» меняется глобально и стремительно. Об этом, собственно, мы и говорили: уже сейчас, а не завтра, людям необходимы другие — современные — школы, музеи, парки, места отдыха.

Такие люди, как Ольга Вальдман, помогают новому состояться быстрее. Сейчас она занимается проектом преображения красноярских школ и мечтает об «опытных» цехах для детей, этнографическом парке и вообще о городе, в котором не только «можно», как на последней КРЯКК, но и удобно каждому жителю.

— Прежде чем рассказывать о своих проектах — немного предыстории. Я окончила иняз красноярского педуниверситета, попала работать переводчиком на КрАЗ. Потом стала начальником административного отдела. Должность эта очень разноплановая и хлопотная. И когда у меня родился ребёнок, я поняла, что не смогу совместить роль мамы и работника огромной корпорации.

Подумав, решила, что интереснее всего мне проектная деятельность. И по чистой случайности узнала, что Фонд Михаила Прохорова в рамках КРЯКК открывает Школу городских изменений. Они угадали мои мысли, я ещё до этого хотела организовать в Красноярске что-нибудь необычное, чего здесь пока нет. Когда у тебя есть ребёнок, ты по-другому начинаешь смотреть на городскую инфраструктуру. А тут прибавился и опыт, вынесенный из поездки в Канаду…

— Это была командировка или грантовое путешествие?

— Ни то ни другое, у меня в Калгари живут родственники. И прошлым летом мы с Данилкой приехали туда на три месяца. Было интересно узнать, что есть в Канаде такого, чего не встретишь у нас, и я провела своё мини-исследование.

Предметом исследования стали парки. У канадских парков разные «начинки», но строятся они по одной схеме. Подход очень рациональный, нет тяги к украшательству, дорогого дизайна, но есть чёткая установка: как сделать место общественного пользования удобным, с точки зрения тех, кто его посещает. Все отталкивается от физиологических и психологических потребностей людей: детей, родителей, инвалидов. Например, в детском парке перед умывальником всегда есть стоечки, чтобы ребёнок мог дотянуться и помыть руки. Есть пеленальные столики, пандусы для колясок. Для владельцев собак созданы условия, чтобы они могли появиться в определённых участках парка с животными и никому не мешать при этом. Нет мрамора, фигурных решеток, всё очень просто, функционально, полезно — и это впечатляет.

Что интересно: денег канадцы тратят больше, а вот выглядит это проще, чем у нас, менее пафосно. Но более функционально и удобно… И я стала изучать — в чём же глубинная суть канадского подхода. Ведь живя, в общем-то, на севере, калгарийцы тем не менее умеют привлекать ежегодно более миллиона туристов! На всякие фестивали и прочее. Такое «ноу-хау» Красноярску очень бы пригодилось…

Ещё меня поразили детские научные центры. Это нечто среднее между станцией юных натуралистов или техников и детским развлекательным центром, залы и экспонаты для детей разного возраста. Очень развито взаимодействие между организациями. Если это музей, он сотрудничает с театром, устраивает совместные постановки, везде работают специалисты. Если парк — то в нём не только аттракционы, но и занятия для посетителей. Вовлечённость во всё это тех, кто ходит в парки, вызывает восхищение.

Насмотревшись, я сформулировала свои предложения в заявке и подала в Фонд Прохорова. И меня включили в число учеников Школы городских изменений. Я выбрала группу «Город, в котором дети могут», и мы начали работать на площадке школы № 89. Собрали идеи, как можно преобразовать школьное пространство исходя из потребностей детей, учителей и родителей, и предложили конкретные решения. С этим пакетом я потом пошла в Главное управление образования Красноярска. При их поддержке завязались отношения со 144-й школой в Солнечном, где оказался очень креативный и отзывчивый коллектив.

Директор собрала педагогов, человек 30-40, я обрисовала им ситуацию: мол, есть такой неденежный проект, который способен изменить среду, окружающую нас, в лучшую сторону. По глазам аудитории было понятно, кому интересно, а у кого — полное отторжение: то, что я предлагала, представлялось им дополнительной нагрузкой к и так не маленьким обязанностям.

Говорю: проект абсолютно добровольный, и участвовать в нём смогут только те, кто по-настоящему этого хочет. В итоге образовался костяк человек восемь, и они включились в работу вместе со мной.

Потом возникла идея привлечь к проекту студентов. Во время учёбы студенты делают колоссальные проекты. Я сама дважды была студенткой: перед тем как пойти в педуниверситет получила диплом модельера-конструктора одежды. Многое мы делали просто «в стол» — титанические усилия, чтобы получить оценку. А потом эти вещи просто хранились у мамы в кладовке. Но ведь можно делать курсовые с пользой?

С такой установкой я и пришла в СФУ — не «давайте поработайте на нас», а «попробуйте себя на конкретной площадке, в настоящем деле». Школа очень удобна для того, чтобы отрабатывать идеи. В управлении образования написали письма в институты СФУ, и первым стал Институт архитектуры и дизайна.

Такого тёплого приёма я даже не ожидала! От знакомства с людьми, которые там работают, у меня самые лучшие чувства и впечатления. Там высочайший профессиональный уровень, даже по работам студентов это видно. Мы договорились с Сергеем Михайловичем ГЕРАЩЕНКО, Светланой Анатольевной ИСТОМИНОЙ, Геннадием Ефремовичем КАРЕПОВЫМ, что в следующем году институт возьмёт школу в качестве площадки для курсовых работ по дизайну помещений.

Эскиз проекта школьного пространства

Кроме того, кафедра рисунка и живописи отправляет своих студентов на практику в школу. Преподаватели кафедры буквально на днях приезжали в школу со своими мастер-классами, рассказывали о кафедре и специальности, которую можно получить, обучаясь в институте, занимались с ребятами, выполняя, в том числе, и профориентационную работу.

Следующим институтом СФУ, куда я отправилась, стал Гуманитарный. Там тоже откликнулись на мои идеи. Марина Анатольевна ЛАПТЕВА предложила поработать со школьными музеями. Сейчас они существуют в традиционном формате, хотя возможностей очень много. Экспозиции могут быть разными. Даже просто собирать старые вещи: чайники со свистком, катушечные магнитофоны, телефоны с дисками — интересно. В каждой школе может быть своя идея. И это разнообразие, взаимодействие и соревновательность между разными школьными музеями содержат в себе значительный потенциал…

— Как должна измениться школа согласно вашему проекту?

— Сейчас школьное пространство абсолютно предсказуемо. А детям на переменах практически нечем заняться, они или бегают, или сидят, уткнувшись в свои телефоны.

Мы проводили исследование: предложили младшеклассникам нарисовать, какой они мечтают видеть школу, в средних классах дети писали об этом сочинение, а в старших – заполняли анкеты. Проанализировали все ответы и выяснили: школе не хватает ярких красок, условий для занятий на переменах, для простого личного общения. Всё в итоге свелось к 14 пунктам.

— Можно подробнее?

— Маленьким хочется ярких красок — и мы рассчитываем пригласить студентов кафедры рисунка и живописи, чтобы расписать стены. Старшеклассникам нужно место для общения. Посмотришь — они все, как воробушки, на подоконниках сидят. Нужны удобные зоны общественного пространства.

Мы предлагаем ввести в школьные общественные помещения игровые элементы, изменить их внешний вид. Хотим преобразить зелёную зону, посадить комнатные растения в напольные кашпо.

Уже поданы документы на грант РУСАЛа, чтобы оборудовать внеклассное пространство для учеников младшей школы, наполнить коридор для малышей спортивно-игровыми модулями, такими как большие мягкие кубы, маты, кольца.

Ещё один из 14 пунктов — школьное радио. Моя задача — найти людей, которые подскажут алгоритм его создания. Нет смысла изобретать велосипед. Нужен специалист, который откликнется и научит детей. Кстати, это важно и с точки зрения профориентации. Может, завтра эти старшеклассники пойдут работать в медиа. Вообще нам очень нужны профессионалы в разных сферах. У учителей свои задачи, другая картина мира. Надо приглашать компетентных людей из других профессий, которые помогут выстроить альтернативное пространство.

Но посыл нашего проекта ещё и в том, чтобы максимально включить детей и родителей в проектную деятельность, позволить им окунуться в эту работу. Это связано с активной гражданской позицией: «Я не жду, когда директор или управление образования велит сделать что-то, или придёт волшебник и всё исправит. Я сам иду в конкретное место, где можно что-то изменить, собираю команду, ищу ресурсы». Такая позиция и проектный менеджмент сегодня очень востребованы.

— Планируете потом применить наработки в других школах?

— Да, если получится, будем транслировать опыт. Но пока идёт отработка технологии. Мы собираемся в школе еженедельно, и я взяла на себя обязанность каждую неделю писать отчёт о том, что мы делаем. Первым этапом было проведение опроса разными методами, после — мозговой штурм, появились наши 14 пунктов, каждый из которых разбивается на свои подпроекты. Рождаются способы, как их реализовать: 50 на 50 с привлечением специалистов. Конечно, в каждой школе есть индивидуальные особенности, но в общую схему порядок действий переложить можно. Потом должна идти работа с фондами: где-то можно обойтись собственными средствами, где-то искать дополнительные.

— Вы работаете на общественных началах?

— Абсолютно.

— А чем, если не секрет, зарабатываете себе на жизнь?

— Я не бессребреник, у меня есть источник дохода, который позволяет посвящать себя общественной работе.

— Может, потому люди у нас и не проявляют социальной активности, что их уже ни на что другое, кроме добывания хлеба насущного, не хватает?

— С одной стороны, так. Но идея нашего проекта как раз в том, чтобы не стать дополнительной нагрузкой к жизни. Проект должен стать частью того, что человек уже и так делает. Я не прихожу в институты с призывом перестроить учебный процесс. Есть очень много готовых наработок, почему бы их не использовать?

Надо рассказать о проекте, зажечь людей, которые уже занимаются своим делом, позвать их. Это главное — найти своих людей. Например, занимаясь сейчас школьным пространством, мы активно работаем с Краевой станцией юных натуралистов, которая помогает нам с переформатированием зелёного пространства.

Наш город вообще, на мой взгляд, это россыпь бриллиантов: в Красноярске масса интересных организаций! Нанизать их все на одну нитку, найти точки соприкосновения, привлечь к участию в общем деле — и можно будет сделать очень многое.

А вообще, мне кажется, сейчас у нас хоть и сложная, но интересная ситуация: социальному предпринимательству помощь оказывается на государственном уровне, вовлечены и крупные промышленные корпорации. Например, в РУСАЛе организована Школа социального предпринимательства, Фонд Прохорова организовал на последнем КРЯККе «Открытую школу городских изменений». На государственном уровне это Красноярский городской инновационно-технологический бизнес-инкубатор, Центр содействия малому и среднему предпринимательству.

Не является ли логичным продолжение данной работы в крупных учебных заведениях? Всё уже создано, более того — работает. А результатом такого взаимодействия может стать проектный центр, где студенты смогут научиться реализовывать свои социальные или даже бизнес-проекты. И где, как не в студенческой среде, искать бриллианты?

Сын Ольги в одном из развивающих центров

Кстати, ещё один интересный проект предлагается совместно с научно-развлекательным центром «Гравитация». Быть может, на его базе получится открыть зал промышленных предприятий. С этим я тоже пошла в СФУ, и директор Института нефти и газа Николай Николаевич ДОВЖЕНКО идею одобрил, отметив, что такие залы помогут оторвать детей от компьютеров.

У нас даже взрослые подчас имеют очень примитивные представления о производстве, добыче полезных ископаемых, а ведь это высокотехнологичные и интересные процессы. У многих складывается впечатление, что промышленность — это зло, загрязнение окружающей среды. Люди не задумываются, что промышленность — опора государственной силы, и результатами её работы мы пользуемся ежедневно.

В зале промышленных предприятий нужны не стенды или плазменные панели, а какие-то интерактивные конструкции, чтобы каждый подросток-посетитель мог собрать схему, разобраться в принципах действия, вовлёкся в процесс. Надеюсь, что эта идея разовьётся в самостоятельный проект.

— А ещё после Канады вы мечтаете о парке…

— Я давно и с большим удовольствием занимаюсь краеведением. У Красноярска очень богатая история, но если ты никогда не читал об этом специально, то никогда не узнаешь, что происходило в городе. Моя голубая мечта — организовать историко-этнографический центр. Больше всего мне интересен период со времени основания города и до 1914 года, когда Красноярск был центром Енисейской губернии.

Мне хочется построить парк со зданиями, стилизованными под исторические прототипы, отражающими дух эпохи. И чтобы они работали: например, булочная пекла пироги по рецептам двухсот-трёхсотлетней давности и в тех печах; почта принимала письма, написанные в том виде, как раньше. Эти объекты должны быть привлекательными с коммерческой точки зрения, чтобы государству не нужно было брать их на баланс, они сами бы себя поддерживали.

В центре можно устроить водоём, насаждения из растений нашей климатической зоны, которые не требуют особого ухода. Не нужно шикарных цветников, достаточно просто хорошего газона. В парке должно быть место, где хорошо посидеть, почитать книжку, устроить с ребёнком пикник на траве. Похожие парки работают в Канаде, а ведь там почти такой же климат, как у нас.

В парке можно всё время устраивать разные события, постоянно действующие шоу, чтобы было интересно детям. Думаю, это должен быть парк семейного отдыха. В первую очередь, с продуманной инфраструктурой. У нас сейчас много центров, но не везде думают о посетителях. Вот мы сидим здесь с вами, музыка гремит, но это же не всем нравится.

На Западе в общественных местах есть комнаты, на которых висит табличка с изображением плачущего ребёнка — чтобы можно было зайти в них и успокоить малыша, никому не мешая. Плюс, конечно, должны быть места, где удобно помыть руки, переодеть ребёнка.

А ещё в парке нужна начинка. У нас темой может быть история Красноярска.

— Где мог бы расположиться такой парк?

— Например, на острове Отдыха. Да где угодно в черте города. Наши жители очень отзывчивы на любые мероприятия. Посмотрите, сколько народу приходит на Татышев на фестивали, даже если там ничего особенного нет. И даже если на острове заработает этнический парк (есть такая идея), и если будет создан исторический квартал, — моему парку тоже найдётся место в Красноярске. Такая мечта…

Проектная деятельность в России имеет большие перспективы. Русские люди очень творческие. Не хватает, быть может, техничности, дисциплины исполнения. Начинаешь что-то делать — всем нравится, а потом спускают на тормозах. Но про это просто нужно помнить и подстёгивать процесс. Цель — конечный результат. Появляются первые результаты, и сразу возникают доверие и большая ответственность.

Любой проект — это очень кропотливая работа, завязанная на отношения, установление контактов — надо, чтобы люди тебе поверили. Кстати, самый частый вопрос, который мне задают: а вы кто? Отвечаю: человек. С гражданской инициативой. Пришлось даже заготовить себе «резюме» — в нём мои паспортные данные, копия диплома, трудовой книжки, сертификаты. Приходится каждый раз объяснять, с какого неба я свалилась и почему мне это интересно.

— А на самом деле, почему? Занимались общественной работой в детстве?

— Можно сказать, что да. И РУСАЛ меня многому научил. В больших корпорациях работать сложно, но они дают урок на всю жизнь — навыки самоорганизации, структурного подхода, вырабатывают быстроту реакции: всё должно быть сделано «вчера». В любой ситуации ты учишься мобилизоваться и включаться в работу. Это просто бесценный опыт.

— Насколько, на ваш взгляд, хорош для детей и дружелюбен к детям наш Красноярск?

— Здесь есть над чем работать. Мой сын Данилка, например, любит строить космические корабли из лего. Мы придумываем другие планеты, «летаем» на них. Любит проводить опыты, играем в «Юный химик». Но вот если в Красноярске есть где заняться музыкой, спортом, танцами или научиться рисовать, то мало такого, где ребёнок мог бы реализовать себя, если тяготеет к техническим наукам.

— А во Дворце пионеров?

— Там занятия уже для детей постарше. А хочется, чтобы появился формат 0+. Почему не создать такой центр? В Канаде наблюдала, как к детям приглашают настоящих изобретателей. Есть там даже такие программы, как «Юный хирург». Можно предлагать детям занятия на любые темы! Чтобы они могли активно познавать окружающий мир, могли потрогать всё руками, сделать что-то самостоятельно. Родителям очень нужна помощь специалистов, которые учили бы детей чему-то полезному. Нужно как можно больше площадок, центров, музеев. А то будут думать, что булки растут на деревьях…

— И всё-таки город меняется в лучшую сторону?

— Да, мне кажется. Может, Универсиада подстёгивает, да и просто время такое. У нас очень много интересного, и если все части собрать в общий пазл… Люди не могут жить только бытовыми проблемами. Есть потребность в самореализации, в том, чтобы становиться участниками общих интересных дел. Многие это чувствуют, просто не знают, с чего начать.

Мне нравится в Красноярске. Предлагали остаться в Канаде, но я русский человек и хочу, чтобы сын рос в русской среде. Да, там очень комфортно жить, но это чужая культура. А здесь много такого, над чем можно работать, творить. Это мой сознательный выбор, я поняла, что хочу жить именно здесь, никакой другой город даже не рассматриваю.

Чем Красноярск отличается от других? Мне кажется, прежде всего органичной связью города с природой. Все улицы строились так, чтобы был выход на реку, горы, сопку. Плохо, что сейчас эти панорамы начали блокировать высотной застройкой. Например, едешь теперь по Октябрьскому мосту на правый берег, где раньше была открытая панорама, и будто лбом стукаешься в недавно построенный многоэтажный дом.

…Где ещё такое может быть, чтобы семь километров от центра города — и ты в заповеднике? Километр — и ты на горнолыжном курорте? Нельзя нарушать связь города с природой, это наше главное отличие от других городов. Может, мы и проигрываем в плане архитектуры, но остальное... Когда к нам приезжают иностранцы, они поражаются красоте Енисея и окрестностей.

Красноярск — моя родина, и хочется, чтобы город был удобным и приветливым.