Вечная энергия литературных конфликтов

Антон Павлович Чехов для широкого круга зрителей и читателей — фигура вполне однозначная. Привыкшие с детства, со школьных уроков к человеку в очках, мы готовы смотреть поверх портрета, текстов и биографии. Речь не о восприятии конкретного писателя (хотя и это тоже), а классики вообще. Главная мысль: давно знакомое, затёртое, пересмотренное и перечитанное нужно реконструировать, находить новые точки интерпретации.

Именно об этом — проект «Che Khov». Фильм, лекция и мастер-класс собрали самых разных людей — это и преподаватели, и будущие преподаватели (студенты), и филологи, и актёры, и режиссёры театра, и тайно пишущие что-то в стол, которых оказалось удивительно много. Интерактивное знакомство на встречах показало — все они люди читающие, знающие театр и кино, поэтому обсуждать с ними перспективы современных искусств и то, как они могут нас менять, оказалось продуктивно.

Новый взгляд: Чехов-документалист

Фильм «Братья Ч» (в Доме кино в прокате с 16 апреля) рассказывает об одном летнем дне из жизни семьи Чехова на даче в середине 80-х годов XIX века. К этому времени Антон Чехов уже содержит всю семью: разорившегося отца, болезненную мать, сестру, старших и младших братьев. Он постоянно пишет — короткие рассказы в дешёвые журналы, длинные письма, но только начинает осознавать себя как писателя. Рядом с ним — отчаянно ревнующая сестра, старший брат Николай, талантливый художник, и Александр, друг и «завистник», одарённый писатель, обвиняющий Антона в том, что потомки будут знать только его.

По задумке авторов, Чехов здесь — скорее, просто человек, а не писатель, «молодой человек в кроссовках», не осознающий себя великим. Сценарий написан Еленой Греминой по собственной пьесе, которую несколько лет назад заказал ей фестиваль имени Чехова. В основу пьесы легли письма Антона и Александра (старший брат) Чеховых, воспоминания Александра и Михаила (младший брат), дневник Павла Егоровича (отец), сюжетные мотивы из произведений «Иванов», «Дядя Ваня», «Чайка», «Вишнёвый сад», «Три года», «Моя жизнь», «Шуточка», «Дуэль».

Режиссёр фильма Михаил Угаров рассказал о собственных ощущениях от писателя Чехова, которого он то ненавидит, то любит: «Чехов — это самая странная, самая закрытая фигура русской литературы. Это человек-сейф, вскрыть его невозможно, только версии строить. У него были причины быть сейфом — его детство, чудовищное, унизительное, он сам говорит об этом: мучение кошек, обжуливание покупателей, история про то, как семья бросила его в Таганроге, списав на него долг, и уехала в Москву, а у него местные бандиты стали требовать деньги. Во времена Чехова только начиналась эпоха разночинцев, там рядом ТУРГЕНЕВ блестящий, дворянин БУНИН, уже позже босяк ГОРЬКИЙ, ЕСЕНИН в лаптях. Писатель-персонаж. Во времена Чехова этого не было, он не мог этим воспользоваться. Он создал свой персонаж, радостно воспринимающийся советской интеллигенцией. Застенчивый, остроумный, всё понимающий, очень тактичный, в пенсне, покашливающий. Советская интеллигенция очень тосковала по этому типу, поэтому Чехова обожествили до предела».

Выбор Чехова на роль персонажа для художественного руководителя документального театра совсем не случаен. «Театр.doc» работает с интервью и судьбами реальных людей, на стыке искусства и социального анализа. В работе используются подлинные свидетельства, техника verbatim (актёры работают с диктофонами и не только расшифровывают интервью, но и прорабатывают сценические характеристики персонажей, считывая их с интервьюируемых), театральные игры и тренинги.

В этом контексте Михаил Угаров отметил, что одним из первых документалистов был Чехов: «Никто так не работал с прототипами, как он. Сейчас писатели так не работают, а здесь просто живые люди в ткани прорвались. Доходило до скандалов, до обмороков, потому что понимали, что сейчас все узнают. Лучшим другом Чехова был ЛЕВИТАН, с которым он дружил с 20 лет и до смерти, так он этого бедного Левитана описал всего. Всё, что тот по секрету рассказывал, всё, что знал как ближайший друг — всё было записано. В «Попрыгунье» Чехов подробно описал тайный роман с замужней женщиной, и вся Москва знала, кто эта женщина и этот муж. А муж — знаменитый врач, который, кстати, изображён на картине ПЕРОВА «Привал охотников». Я всегда думал, это охотники привалились, а это три знаменитых московских врача взяли ружья на охоту. У Левитана была истерика, он кричал, что Чехов мог хотя бы цвет портьер сменить в гостиной, но нет, в описании те же зелёные портьеры, и вся Москва их знала. Документализм шёл до того, что цвет портьер сохраняется — это знак подлинности».

В фильме есть история про девушку по имени Дуня, «последняя искренняя история его мужского чувства», после которой Чехов окончательно перестал показывать настоящие чувства. «У Чехова было много женщин, он называл их «мои поломанные куклы». Закончил он браком со знаменитой тогда артисткой, с другой артисткой случился припадок, ведь она была главной соперницей (тогда она срочно увела Максима Горького и вышла за него замуж). В фильме есть сцена, когда бывшая его любовница Наташа (любовница всех трёх братьев, свободная эмансипированная женщина) с ним разговаривает, а он её провоцирует на близость. Мы долго не могли понять его мотивации, ведь он этого не хотел, мы бились над этой сценой, пока я, наконец, не сказал, что у него в кармане диктофон, и ему нужна реплика. Тут актёр сказал: «Понял, я тоже в жизни часто этим пользуюсь» — только без диктофона, ему как актёру интересно экстремальное проявление человека».

Новая драма

Заложенное ещё Чеховым документальное в искусстве сегодня широко развивается, его элементы часто используются — это поиск нового языка, максимально честного по отношению к окружающей действительности. Главный посыл такой драмы — идти навстречу людям и не только показывать им какие-то проблемы, но и помогать их решать. Так, например, уникальный признак театра, существовавший всегда и сохранившийся как первостепенный, — непосредственное общение зрителя и артиста. Театр в отличие от других искусств ничего не оставляет после себя, фильмы всегда актуальны, потому что их можно увидеть в любой момент, а театр подобно человеческой жизни протекает здесь и сейчас и в этом смысле сохраняется таким, как тысячи лет назад.

Формат «Театра.doc», основателями и руководителями которого являются Михаил Угаров и Елена Гремина, предполагает глубинное обсуждение после спектакля, когда длившееся полтора часа действие о проблемах с личной историей актёра затем продолжается полуторачасовым обсуждением, и зрители рассказывают уже собственные истории. И это — равноправная часть спектакля. Елена Гремина рассказала об этой части работы: «Документальный театр интересен, когда построен на документальных свидетельствах реальных людей. Пьеса «Братья Ч» появилась, потому что есть огромное количество писем, живых и подлинных. Чехов нам кажется бесстрастным интеллигентом, но он был очень страстным, как пружина со сжатым темпераментом. Свидетельств было много, но когда мы остановились на истории с отцом и братьями, мне показалось, что эмоция пошла. Семейные конфликты — это что-то мистическое, это в чём-то похоже на театр, когда мы можем каждый вечер смотреть, как Гамлет скорбит об Офелии, как будто она не умирала вчера. Также и семейные конфликты — в этом есть вечная энергия».

Переход от «старого» театра к «новому» можно обозначить переходом от рассказывания к демонстрации. Театр теперь является пространством с дополнительной функцией такого места, куда можно прийти и получить ответ. Елена Гремина считает, что воспитательные функции театра должны сохраняться: «Недавно широко обсуждалась книга Ханс-Тиса ЛЕМАННА «Постдраматический театр», где есть тезис: театр, рассказывающий истории, уступил место театру, который является чисто визуальным порождением переживания. Конечно, визуальность стала сегодня важной — очень много информации человек получает через видео, картинки. Большие тексты люди читают с трудом, а калейдоскоп картинок — это та информация, которая востребована. Мы пережили революцию, схожую с книгопечатанием ГУТТЕНБЕРГА. Искусство каллиграфии, миниатюры на полях, целая культура осталась как раритет для знатоков. Вместо рукописей, в которые каждый переписчик что-то вкладывал, пришло тиражирование. Это была потеря, но было и приобретение.

Историю, которую мы сейчас пережили, что можно открыть Skype и по нему провести репетицию, раньше представить себе было сложно. Но всё равно я верю в театр как социальный институт, в театр, который может быть моментом воспитания, реабилитации, работой с уязвимой аудиторией».

Так, «Театр.doc» работал с женщинами в колонии строгого режима, они вместе ставили спектакли. После этого ни одна из женщин больше не совершила преступлений, некоторые из них стали зрителями театра, а с одной из них театр делает совместный спектакль. «Может быть, в благополучной стране театр может остаться только развлечением. Но я боюсь, у нас пока театр ещё очень нужен — пока он не может стать пирожным, пока ещё он, может быть, единственный хлеб, который человек должен получить».

Важная часть нового театра — «новые зрители», поэтому в «Театре.doc» многие спектакли бесплатные, чтобы люди, по социальному статусу лишённые культуры, могли туда прийти. Елена подчеркивает: «Театр — мощная вещь, способная сделать очень многое: поднять самооценку, поставить на место. Однажды мы ставили детский спектакль по моей пьесе, которую я написала о внучке. Дети-зрители должны были прямо на спектакле решить сложную ситуацию с воспитательницей: она спрашивала, как наказать непослушную девочку. Некоторые дети говорили «пороть», и их мамы от стыда покрывались пятнами. Я верю, что это может повлиять на них.

Театр не только воспитывает, но и создаёт, реконструирует новую реальность, отвечает на запросы времени. Елена Гремина попыталась представить, что случится с театром в будущем: «Борис Годунов в 1866 году был запрещён, автор никогда не видел его на сцене и очень много испытал переживаний. Или «Горе от ума», которое сейчас «наше всё», разошлось на цитаты, было запрещено тогда, его жгли при обысках. Очень трудно представить себе, что будет через год. Вполне возможно, что мы будем дрейфовать в сторону, например, Ирана, где реально могут высечь плетьми за то, что девушка, вручая приз, обняла коллегу. Но я думаю, что писатели будут писать. В советское время был «эзопов язык» и восхвалялись какие-то вещи в истории литературы, которые никто не помнит. Нам повезло быть свидетелями переломной эпохи, и мы в театре можем её документировать. Пока у нас есть поле для раздумий, для изучений, нам легче, чем нашим дедушкам — у нас могут отобрать деньги, помещение, но мы каждый месяц делаем премьеру. Это пока не застой, это пока вопрос».

Новые методы

Произведения классики, слишком часто воспроизводимые, быстро теряют смысл для зрителя. Именно поэтому классику нужно заново адаптировать для новых зрителей. Часть этой работы должна проводиться в школе.

Елена Гремина рассказала, как они вместе с артистами работают на уроках литературы, заново открывая произведения: «Мы работаем в школах традиционных, коррекционных, для детей мигрантов. Самые интересные вещи получаются с трудными аудиториями. Самое важное — заставить детей почувствовать, потому что обычно люди идут по поверхности, даже не понимая смысла классики. Именно через эмоцию идёшь к знаниям: если почувствуешь, то потом захочешь больше узнать».

Например, в коррекционной школе они делали «Снежную королеву», и дети сами придумали образ — заморозили розу в морозилке, и потом на уроке пускали её по рядам. Это было сердце Кая, и они его отогревали своим дыханием. А в школе для детей мигрантов, которых Елена характеризует как очень открытых, живых, желающих изучать русский язык, разбирали «Бежин луг» Тургенева. В аудитории поставили три мольберта с ватманами, артистка читала текст, к мольбертам вызвали трёх мальчиков, и они должны были рисовать русскую природу, как они себе её представляют. Историю про «Левшу» адаптировали как историю про гаджеты, про изобретения новых устройств, он был осмыслен как новатор. «Преступление и наказание» — изучено как некая игра, как квест, путь героя: что делал Раскольников в тот или иной момент? Перед детьми стояли и вопросы: быть как Лужин или как Разумихин? Какой выбрать путь в сложившейся ситуации?

Очень интересно было работать артистам по «Евгению Онегину». Чтобы заставить детей поверить в то, что это реальная драма, они вместе с девочками обсуждали письмо Татьяны. Девочки должны были написать ВКонтакте письмо звезде фильма «Сумерки» Роберту ПАТТИНСОНУ, чтобы почувствовать недоступность Онегина. Следующим блоком шла дуэль Ленского и Онегина: «Ведь почему у них возник конфликт — один друг не мог попросить прощения у другого, и это настоящая драма. Мы им рассказали о том, что такое дуэль, разыграли её, обсуждали истории, было ли что-то подобное с ними. Потом мы говорили о «но я другому отдана», и дети всё прекрасно понимали».

По итогам мастер-класса учитель литературы Наталья ГАСИЛИНА из школы № 90 поделилась мыслями о том, почему такие методы нужно использовать, и как дети на них реагируют: «Безусловно, нужно по-новому адаптировать классику для детей. Ведь классика — это не что-то застывшее, каждое поколение всё прочитывает по-своему. Сегодня, наверное, нужно применять квесты или то же написание письма киногерою. Главное — относиться к классике как к чему-то живому, не хрестоматийному. Учитель должен отталкиваться от произведения, от интереса детей. Новые формы близки современным подросткам, а используя их, можно помочь детям проникнуть в глубину классического произведения. Конечно, существуют отработанные формы уроков: суд, ролевая игра. Написание письма литературному герою — уже традиционная форма. Но написание письма, скажем, герою нашумевшей саги — вроде бы и то же самое, но другое. Эмоции школьников здесь задействованы глубже, чем если просто написать письмо Евгению Онегину. У детей сразу пробуждается интерес, более того — они начинают понимать, что учебный процесс учитывает их настоящее. Образование должно быть актуальным. Есть известное выражение «учим детей сегодня вчерашнему, а жить им в будущем». Так вот новые формы позволяют детям чувствовать, что школа — это не что-то отжившее, а то место, где можно чему-то научиться для будущего. Поэтому дети воспринимают новые формы очень хорошо, не относятся к этому как к игре или чему-то несерьёзному. Наоборот, у них бывает даже более ответственное отношение, чем к классическому уроку».

Кроме этого, Наталья поделилась собственным примером: на курсах для учителей показывали творческие работы детей по произведениям ТЮТЧЕВА, в том числе сделанный девочкой клип с кадрами из фильма «Сумерки», по ним выплывали строки из стихотворения «О, как убийственно мы любим…». Учителя-гости похихикали, мол, где Тютчев, а где сага… Но учитель, ведущий предмет, прокомментировал: так останется впечатление, эмоция, и это здорово.

Как справедливо замечает Елена Гремина, главное — делать всё в сотрудничестве с учителями и не вредить: «В самом начале мы просто хотели понять, что дети сегодня думают и чувствуют. Мы разбирали те произведения, которые дети сами выбирали путём голосования. И выяснилось, что больше всего голосов получила «Перчатка» ШИЛЛЕРА. То есть эта драматичная история до сих пор прекрасно работает. Каждый раз нужно искать ключ и обязательно работать в контакте со школой. Это наша заповедь: никакой конфронтации, мы приходим помочь. Нужно понимать, что ты уйдёшь на свои подмостки, а люди останутся день и ночь там работать».

Проект «Che Khov» прошёл в рамках проекта «Сцена современных искусств» музейного центра «Площадь Мира» к 155-летию со дня рождения А.П. Чехова в Год литературы в России. Осуществлен при поддержке Фонда Михаила Прохорова

Олеся ПОЗДНЯКОВА