Сайт СФУ
Сибирский форум. Интеллектуальный диалог
апрель / 2016 г.

Старые письма о главном

Через год Россия отметит 100-летие Октябрьской революции 1917 года, кардинально изменившей судьбу страны, вписавшей кровавые строки и в летопись Сибири. Память о них сохранилась в эпистолярном наследии ярких представителей интеллигенции того времени.

Листаю книгу «Кто вы, доктор Крутовский?», подаренную историком, заслуженным работником культуры России Аделей БРОДНЕВОЙ. К слову, автор стала лауреатом престижного российского конкурса имени русского историка Ивана ЗАБЕЛИНА за изданный в 2012 году двухтомник дневников красноярского протоиерея Василия КАСЬЯНОВА. Четверть века исследователь восстанавливала более трёх тысяч страниц рукописного текста — памятник городского летописания. В том же году у Бродневой вышла ещё одна книга, о которой мало кто знает (тираж — всего 150 экземпляров). Идею этого издания историк вынашивала более двух десятилетий.

В январе 2016 года исполнилось 160 лет со дня рождения известного в Енисейской губернии врача, редактора нескольких газет и журнала «Сибирские записки» Владимира Крутовского. Кем же всё-таки был этот высокообразованный, разносторонне одарённый человек, о чём рассказывают и умалчивают его письма?

Попутчики

Однажды доктор Крутовский оказался в одном поезде с Владимиром УЛЬЯНОВЫМ, следовавшимм в административную ссылку из Петербурга в Красноярск. О чём беседовали попутчики, никому неизвестно, однако по прибытии в краевой центр медицинское освидетельствование ссыльного Ульянова произвёл именно врачебный инспектор Крутовский.

Благодаря тому что у Владимира Ильича был выявлен верхушечный туберкулёз лёгких, его отправили не в Восточную Сибирь или Якутию, а в тёплую нашу сибирскую Швейцарию — в село Шушенское.

Известно, что Ленин, живя в Шушенском, поддерживал хорошие отношения с Крутовским и переписывался с ним.

— В середине 80-х годов, когда я работала в Красноярском краеведческом музее и занималась историко-революционными филиалами, обратила внимание на то, что имя Крутовского часто упоминалось в ленинской теме, — вспоминает Аделя Владимировна. — Тогда и решила побольше узнать об этом человеке. Написала в Томский университет, потому что знала — там хранится переписка Крутовского с выдающимся сибирским учёным и путешественником Григорием Николаевичем ПОТАНИНЫМ (одним из основателей сибирского областничества,– прим. автора). Неожиданно быстро оттуда прислали (в то время совершенно бескорыстно и бесплатно) копии 40 хорошо сохранившихся писем. Читала их, не отрываясь, настолько интересно. Помню, среди прочих там были письма 1916 года, посвящённые изданию журнала «Сибирские записки» и ещё много всего...

А. Броднева

А. Броднева

Тема меня захватила. Прошло месяца два, и получаю приглашение в Томск на конференцию, посвящённую областникам (общественно-политическое течение 60-70-х годов XIX века) — людям, которые хотели изменения экономического и политического статуса Сибири и жестоко за это поплатились. Российская власть всегда боялась вольницы, особенно в Сибири, поскольку народ здесь был более чем неуправляем (примерно четверть населения вообще ссыльнопоселенцы и бывшие каторжники). К тому же в Сибири не было крепостного права, а значит, люди держали себя независимо. Подтверждение этому можно найти и в художественной литературе. Была распространена романтизация образа сибиряка: писали о его смелости, выдающихся способностях, золотом сердце и золотых руках.

Золотые сердца

О характере сибиряка в своей книге очень интересно и научно написал Николай Михайлович ЯДРИНЦЕВ (книга называется «Сибирь как колония», вышла в 1884 году). Дело в том, что и сам Николай Михайлович родился в Омске. Он и его соратники считали, что после окончания университета человек обязательно должен вернуться на родину, в Сибирь, потому что она нуждается в образованных людях. Так они понимали сибирский патриотизм.

Справка
Н.М. Ядринцев — публицист, журналист, писатель и общественный деятель, исследователь Сибири и Центральной Азии, один из основоположников сибирского областничества. Его именем названа одна из улиц в центре Иркутска, а также улицы в Омске, Новосибирске, Барнауле и село в Омской области.

За что бы ни брался Николай Михайлович, в любой отрасли науки совершал прорыв. В своё время он увлёкся археологией и во время экспедиции в Минусинский край и к верховьям Орхона открыл развалины древней монгольской столицы Каракорума Хара-Балагасуна — столицы Уйгурского каганата, а также памятники древнетюркской письменности с дублированием тюркского текста китайскими иероглифами, что сделало возможным их расшифровку. Это было открытие мирового значения, сразу же к теме подключились лингвисты, переводчики. Учёные получили возможность читать рунические письмена, которые оставили нам далёкие предки на территории Сибири. Именно в такой атмосфере среди неординарных личностей и формировался Крутовский и многие его современники.

— Перед тем, как ехать на конференцию в Томск, я обработала письма Владимира Михайловича, сделала выводы. Перед выступлением очень волновалась, — признаётся Аделя Владимировна. — Потому что на исторический форум собрались асы — профессора, доктора наук со всех уголков Сибири. Оказалось, что переживала зря, выступила удачно, доклад вызвал огромный интерес. После конференции мы пообщались с Семёном Фёдоровичем КОВАЛЁМ, замечательным историком, выдающимся декабристоведом, человеком, который занимался историей Сибири на протяжении многих лет. Он высоко оценил моё исследование, несмотря на то, что я по сути дела только начала «прорубать» тему. Возвращаясь в Красноярск, уже не сомневалась, что продолжу исследование.

Сибирские Афины

Читая письма Крутовского, можно многое узнать об областниках — о Ядринцеве, Потанине и о многих красноярских врачах, историках…

— Работая над темой, я выяснила, что в Красноярском краеведческом музее хранится фонд Григория Николаевича Потанина — около трёх тысяч писем. Они все обработаны, включены в научный оборот, кое-что уже публиковалось, — говорит Броднева. — Из писем я узнала, что Потанин много путешествовал, организовывал исторические этнографические экспедиции в Китай, Монголию, на Алтай и т.д.

Бывшая усадьба Крутовских по улице Каратанова, 11 (новодел)

Бывшая усадьба Крутовских по улице Каратанова, 11 (новодел)

Поняла, что областники прежде всего боролись за открытие университета в Сибири. Причём на это право претендовали все крупные сибирские города, в том числе и Красноярск, но открылся первый университет только в 1888 году в Томске. После этого Томск, где и жил в то время дедушка Потанин, называли сибирскими Афинами.

Сейчас тема, связанная с изучением эпистолярного наследия Г.Н. Потанина, хорошо разработана, например, в Иркутске вышел пятитомник его писем. И когда я познакомилась с этим наследием, то подумала: а почему бы не издать письма Крутовского? Ведь это благодатный материал, дающий нам понимание эпохи. Если взять областничество, то оно было неугодно всегда — неприемлемо как для самодержавия, так и для большевиков. Любая столичная власть считала областников врагами государства. К концу 20-х годов многие областники, особенно те, кто принимал участие в составлении Сибирской советской энциклопедии, были репрессированы, расстреляны, в их числе
Н.Н. КОЗЬМИН, М.М. БАСОВ, В.А. Смирнов и другие.

Население Сибири уже тогда было многонациональным, а законы не давали возможности людям некоторых национальностей заниматься каким-либо промыслом. Например, евреи не могли заниматься золотым делом, не имели права поступать в университет и т.д. Вопреки всему, сибирскому интеллигенту того времени были присущи такие качества, как интернационализм, свобода поступков и слова, определённая смелость; это были пассионарии.

История под протокол

— Книга называется «Кто вы, доктор Крутовский?», и этот вопрос возник, когда читала одно за другим письма Владимира Михайловича и его сподвижников, — рассказывает Аделя Владимировна. — Как врач-окулист Крутовский впервые в Красноярске провёл тысячи хирургических операций, преподавал в фельдшерской школе, работал чиновником городской администрации, был садоводом, учёным-помологом, журналистом, редактором газет и журналов… Каждое из перечисленных направлений могло бы стать смыслом и целью жизни человека…

А.В. Броднева проанализировала и снабдила комментариями около 130 писем. Это не только архив краеведческого музея, но и государственный архив Красноярского края, а также письма из фондов музея Мартьянова в Минусинске и ЦГАЛИ (Центральный государственный архив литературы и искусства в Москве). О каждом участнике переписки в книге есть биографические справки. В целом получился очень хороший пласт, который даёт возможность показать, какой у Крутовского был круг общения, знакомых, чем он вообще занимался.

В.М. Крутовский начал издавать первую в Сибири профессиональную газету «Сибирские врачебные ведомости». Издание было насквозь политизированным, отражало все самые острые процессы, происходящие в обществе. Из писем ясно, что, несмотря на политические разногласия, среди интеллигенции не было вражды в человеческом смысле. Представители разных партий, как шутил историк-краевед Пётр МЕШАЛКИН, и водку вместе пили, и по девкам ходили…

— Помимо газеты, Крутовский почти 20 лет добивался разрешения на издание общественного журнала «Сибирские записки» (для этого ему нужно было получить массу согласований и разрешений в Москве), — продолжает Аделя Владимировна. — Деньги на издание давали некоторые купцы и общественные деятели. Тираж доходил до тысячи экземпляров! Крутовский собрал практически всех писателей, которые были в то время на сибирском пространстве — от Урала и до Дальнего Востока. Журнал был и общественно-политический, и литературный, и краеведческий, т.е. все аспекты жизни Сибири там освещались.

Многие талантливые авторы впервые дебютировали именно в «Сибирских записках». Журнал был востребован в обществе, на него шла подписка. Там размещалось множество рецензий. Под криптонимом ВК публиковал свои материалы сам редактор. Писалось в журнале и о боях, которые шли в Минусинском округе, о возникновении партизанского движения (восприятие было резко отрицательным — «Банды Щетинкина у ворот»). Говорилось, что партизаны разоряют сёла, сжигают архивы волостного правления, расправляются с активистами, убивают священников, насилуют.

— Картина нелицеприятная, страшная, и это всё и по журналу, и по письмам можно проследить. — добавляет исследователь. — В одном письме говорится о восстании 31-го Сибирского стрелкового полка, которое было подавлено большевиками, и результат этого восстания Крутовский также описывает. Письма чётко отражают состояние общества. Он пишет, что народ так разволновался, что ещё не скоро придёт в нормальное состояние, а будет долго бродить... Крутовский искренне считал, что лучшее для Сибири — это теория областников, которая по тем временам формулировала демократические завоевания: восьмичасовой рабочий день, наделение крестьян землёй (как раз всё то, что обещали большевики).

С 1916 по 1919 год вышло 40 журналов на тонкой газетной бумаге. Сегодня их сохранность вызывает беспокойство. По мнению историка Бродневой, журнал доподлинно, протокольно запечатлел классовую борьбу в Сибири в период революции и гражданской войны. «Сибирские записки» отражают тот драматический период в истории, в котором много белых пятен, поэтому со временем их значение будет возрастать, и нужно успеть оцифровать или переиздать журнал, пока это ещё не поздно
сделать.

В 1919 году при КОЛЧАКЕ был издан приказ верховного правителя о закрытии издания, так как оно задевало интересы власти. Но редактор Крутовский не пострадал. Помогло то, что он делал операцию по устранению катаракты одному белому генералу, и тот его уберёг от наказания. Колчаковцы оставили Крутовского в покое, однако в 1938 году он был арестован органами НКВД как агент пяти иностранных разведок и создатель контрреволюционной организации в Сибири. Вскоре доктор умер в тюрьме, по официальной версии — от сердечной недостаточности. Захоронен был на Николаевском кладбище Красноярска в общей могиле. Место это, похоже, потеряно навсегда…

Город имён

В Красноярске, в Октябрьском районе, в жилом массиве Удачный есть улица Крутовского. По иронии судьбы в этом же районе, недалеко от Николаевского кладбища — улица КОРОЛЕНКО (небольшая, всего несколько домов). С автором повести «Дети подземелья» Владимир Михайлович познакомился ещё в Петербурге. В книгу «Кто вы, доктор Крутовский?» вошли и два письма, которые доктору написал В.Г. КОРОЛЕНКО.

«Дорогой Владимир Михайлович. Из двух источников рассказывают о том, что в Красноярске тюремный смотритель за какую-то жалобу страшно избил рабочего Махова, — пишет Короленко (письмо № 32 от 03.10.1901 г.). — ... Этот мерзавец бил Махова каблуками и даже, запихивая пальцы, раздирал рот. Я, разумеется, постараюсь, чтобы эта история получила, по возможности, огласку, но важно ещё, чтобы на месте защитить Махова от этого зверя и чтобы он нашёл так же защиту на суде…».

Далее писатель просит Крутовского связаться с двумя адвокатами, которые помогут защитить рабочего, а потом сообщить ему об исходе этого дела.

Знакомый Крутовского врач В. ХВОРОВ вспоминал: «Двери дома доктора Крутовского всегда и для всех были гостеприимно открыты… ни один ссыльный, побывавший в Красноярске, не обошёлся без каких-либо услуг с его стороны…».

Семейный альбом

В 2015 году А.В. Броднева на собственные средства издала «Семейный альбом Крутовских». Правнук Владимира Михайловича Крутовского Иван Всеволодович ВОРОНОВ, с которым она много лет поддерживает тёплые отношения, любезно согласился предоставить для этой цели фотографии из семейного архива (1881-1930), а выпускница Красноярского художественного института Ксения ГЕРГЕРДТ разработала дизайн издания в рамках дипломного проекта.

В альбом вошли как фотографии членов семьи, так и подаренные снимки (даже надписи сохранились). На одном из таких снимков запечатлена Эвелина Осиповна КОРОЛЕНКО — мать писателя, друг семьи Крутовских. Дарственная надпись гласит: «Дорогой Лидии Симоновне (жена Крутовского — прим. автора) в память наших пятниц от самой кротости». Фотография сделана в 1881 году. Снимка самого Владимира Галактионовича здесь нет, скорее всего, он был изъят полицией, поскольку писателя считали государственным преступником. После отказа присягнуть царю Александру ІІІ писатель был выслан в Сибирь и по пути в Якутию почти две недели провёл в красноярской пересыльной тюрьме. А мать Короленко жила в Красноярске вместе с дочерью Марией и зятем.

— Вот супруга и верный помощник Крутовского Лидия Симоновна (в девичестве ГОШТОВТ, первая выпускница Бестужевских курсов из Красноярска), — показывает фотографию из альбома А. В. Броднева. — На другом снимке — Елена Александровна Крутовская (внучка В.М. Крутовского), первый зоолог заповедника «Столбы», основательница живого уголка. На следующем — родной брат Владимира Михайловича — Всеволод, основатель ботанического сада на правом берегу Енисея, заложенного в 1900-1904 годах и носящего сейчас его имя.

Вошли в альбом фотографии интеллигенции, представлявшей цвет интеллектуальной жизни Петербурга, Москвы и Красноярска. Например, есть снимок Софьи Ивановны СМИРНОВОЙ (урождённая КУСКОВА) — общественницы, учительницы; её муж был владельцем старинной аптеки (ныне — №1 на улице Мира). Или, например, портрет участницы Парижской коммуны Елизаветы Лукиничны ДМИТРИЕВОЙ-ТОМАНОВСКОЙ-ДАВЫДОВСКОЙ.

— Фотографии могут очень часто подсказать нам сведения, которые нигде больше не сохранились… Например, вот эта, видите, наклеена на чужое паспарту — так делали только тогда, когда хотели скрыть, что там написано, — отмечает Броднева. — Уникален альбом тем, что здесь очень много известных красноярцев. Вот, например, сын золотопромышленника, купца первой гильдии, представителя крупнейшей красноярской династии купцов и золотопромышленников Петра Ивановича КУЗНЕЦОВА, того самого, который трижды избирался главой Красноярска. Лев Петрович Кузнецов пожертвовал городу здание под больницу, которая располагается в нём до сегодняшнего дня.

В «Семейном альбоме» — 143 фотографии. Конечно, сюда не вошёл полный фотоархив Крутовских. Для того чтобы напечатать его, автору пришлось бы писать аннотации к каждой фотографии, но далеко не все сведения дошли до наших дней. В работе историку очень помогли материалы родословного древа, составленного Екатериной Дмитриевной НАЩОКИНОЙ, внучкой В.М. Крутовского, и материалы из фонда краеведческого музея.

Историческая память

Презентацию альбома проводили в узком кругу, в бывшей усадьбе Крутовских, расположенной в центре города, по адресу Каратанова, 11 (к сожалению, здание в несколько изменённом виде: надстроена мансарда, не сохранился первоначальный внешний облик каменного особняка, — прим. автора).

Кем же всё-таки был В.М. Крутовский? Вновь беру книгу писем и читаю: «В.М. Крутовский не был лишён исторической памяти. В воспоминаниях о «незабвенном друге» Н.М. Ядринцеве он написал: «Три года назад мне пришлось быть в Барнауле, и я, конечно, отправился на могилу покойного друга. Что же я нашёл? Печальная картина мерзости и запустения! Сердце сжалось от боли. Вот так чтит память своих лучших сынов их родина Сибирь!»

Разве мог он тогда предположить, что потомки даже не найдут его собственной могилы?

А книга и альбом, изданные по инициативе А.В. Бродневой, — это память о том, как много мог сделать и сделал один человек.

Вероника АНДРЕЕВА