Насколько важно в самом начале жизненного пути определить цель и упрямо ей следовать, ещё раз напомнил двадцативосьмилетний француз Пьер МАЛИНОВСКИ, прочитавший в конце апреля студентам Гуманитарного института Сибирского федерального университета две лекции, посвящённые событиям Первой мировой войны.
Акцент на возраст здесь сделан не случайно. Лектор годами недалеко ушёл от своих слушателей, что в дополнение к познавательной информации преподнесло студентам хороший урок. Урок активной жизненной позиции, которая позволяет многого добиться в считаные годы.
Пьер Малиновски, благодаря своему отцу, историку и писателю, ещё в детстве заинтересовался судьбой Русского экспедиционного корпуса, который сражался в Первую мировую во Франции. Среди бойцов корпуса были и наши земляки. Дело в том, что 1-я особая пехотная бригада, входящая в состав корпуса, добиралась до Франции окольным путём: сначала по Транссибу во Владивосток, затем через Индийский океан, Суэцкий канал и Средиземное море. На пути в Марсель бригада пять дней простояла и в Красноярске, где пополнила свои ряды сотнями добровольцев. Так что тема для наших будущих историков близкая и более чем интересная.
Надо сказать, что Пьер, человек энергичный и непоседливый, занят не столько архивными изысканиями, сколько поиском россиян, павших в боях на полях Франции. Он не без основания считает эти поиски исключительно важными в сложившейся политической ситуации. И в Красноярск он приехал рассказать именно о раскопках.
Преимущественно об этих раскопках мы и планировали записывать интервью, но Пьер оказался такой яркой, колоритной личностью и так многое в свои годы умудрился пройти и испытать, что разговор быстро вышел за рамки изначально обозначенной темы. Да уже одна его фамилия способна заинтриговать.
— Пьер, а не русские ли у вас корни? Вы случайно не родственник маршалу Малиновскому, Родиону Яковлевичу? Уж очень многое сходится: наш бравый маршал в юности воевал в составе Русского экспедиционного корпуса, у вашего отца оказалась часть архива этого корпуса, ну и география боёв тоже позволяет предполагать…
— Маршал Малиновский воевал в составе Русского экспедиционного корпуса сержантом. Он вернулся в большевистскую Россию и стал героем Великой Отечественной войны. Я встречался с его дочерью Натальей, и её этот вопрос тоже очень интересовал. Тем более что Родион Малиновский сражался в непосредственной близости от земельных владений нашей семьи. Но на самом деле наши корни — на Западной Украине, на границе с Польшей. Часть моих родственников там и живёт. Другая часть живёт в Польше. Но в основном всё же во Франции. И переклички с биографией маршала Малиновского — это просто случайное совпадение.
— Пьер, вы говорили, что имеете какое-то отношение к Европейскому парламенту...
— Да. По линии Национального фронта, возглавляемого Марин ЛЕ ПЕН. Я занимаюсь международным сотрудничеством, международными контактами. И преимущественно с Россией.
— А ещё было сказано, что вы бывший военный. Прослужили восемь лет. Можно об этом поподробнее?
— Я поступил во Французский иностранный легион в восемнадцать лет. Ради этого пришлось достать себе швейцарский паспорт. Там в то время уже служил мой двоюродный брат. Вот и я, ничего не сказав дома, собрал рюкзак и отправился в армию.
Со временем я там стал руководить специальной группой и часто бывал в Африке, скажем так, в командировках. Так что, хотя мне нет ещё и тридцати, разных интересных эпизодов было в моей жизни предостаточно. От одного издательства мне даже поступило предложение написать автобиографическую книгу.
Поводом такому предложению послужила история, которая случилась в октябре прошлого года. Тогда французские пилоты частного самолёта вместе с его хозяином, которого уличили в торговле наркотиками, были в Доминиканской Республике посажены в тюрьму и приговорены к двадцати годам лишения свободы. Но благодаря моей военной группе, совершившей небольшую операцию, пилотов удалось вернуть во Францию. Так что я весь месяц был героем и не сходил с экранов. Показывали на всех телеканалах. В результате, заинтересовавшись такой экстравагантной судьбой, ко мне издательство и обратилось.
А недавно на каналах «Россия 24» и «Россия 1» прошёл репортаж с раскопок, которые я провожу. К тому же почти каждую неделю я даю интервью о них одному французскому изданию.
— После таких признаний ваше присутствие на Параде Победы в прошлом юбилейном году уже не кажется таким уж фантастическим. И всё же — как это случилось?
— Всё произошло следующим образом. Накануне празднования семидесятой годовщины Победы посол России во Франции позвонил мне и сказал: «Может, ты соберёшь ветеранов Второй мировой да приедешь с ними в Москву на парад?».
Разумеется, я тут же согласился. Пригласил племянника генерала де ГОЛЛЯ и его телохранителя и первую французскую женщину-генерала. И вот такой компанией мы приехали в Москву. И были очень удивлены, когда нас пригласили не просто занять место на площади, но пройти на трибуну мавзолея. А потом ещё и пригласили на торжественный приём.
Всё произошло очень неожиданно. И на параде, и потом на дипломатическом приёме я оказался за одним столиком с патриархом Кириллом. Рядом был стол, за которым сидели президенты России и Казахстана. Так как я оказался совсем рядышком, то, конечно, воспользовался ситуацией и немного пообщался с президентом ПУТИНЫМ.
— Похоже, боевой опыт вам помог — и здесь не дал растеряться.
— Пожать руку президенту — это, конечно, здорово. Но вот провести встречу минут на десять-пятнадцать — уже совсем другое дело. Думаю, если я найду останки русского солдата, то такая возможность представится. Скажу больше. Я настолько люблю Россию, что хочу получить российское гражданство. Надеюсь, что в следующем году я его получу и присоединюсь к команде моих соотечественников, которые уже несколько лет живут в России. Им всё здесь нравится. И я хочу быть одним из них.
С Жераром ДЕПАРДЬЕ мы большие друзья. Недавно мы встречались с ним и с русским художником Ильёй ГЛАЗУНОВЫМ.
Хочу сказать, что не надо верить тому, что пишут о Депардье в Интернете. Говорят, что он приехал в Россию из-за денег, чтобы скрыться от налогов. А ещё потому, что состоит в друзьях президента Путина. Это полная ерунда. Я часто с ним вижусь и не понаслышке знаю, как он любит Россию. Он уже проникся русским менталитетом, и очень ему не нравится то, что сейчас происходит во Франции. Его любовь к России искренняя. Мой двоюродный брат работает в его команде. И я тоже хочу стать русским.
— Тогда, Пётр, придётся серьёзно языком заняться. Без этого никак.
— Жерар по-русски знает только «да» и «нет».
— Тогда вам ничего не остаётся, как стать звездой такой же величины, как и Депардье. Но какое продолжение получил ваш визит в Москву на Парад Победы?
— Должен сказать, что сотрудничество продолжается. В этом мае, с пятого по десятое число, я не только приеду в Москву сам, но привезу моего хорошего друга, одного из федеральных советников Швейцарии, представляющего политическую элиту очень высокого уровня. Он приедет в Россию, чтобы встретиться с Анатолием КАРПОВЫМ и другими деятелями. И надеется встретиться с президентом Путиным. Надо укреплять сотрудничество со Швейцарией, а не только с Францией. Это наша общая задача (интервью записывалось в апреле. В мае запланированный визит в Москву состоялся — от ред.).
— Говоря об общих задачах, нельзя не спросить: вы имеете какую-то связь с нашими поисковиками?
— Конечно, у меня есть контакты с русскими, но мы не можем работать вместе по юридическим причинам. Русские работают на своей территории. Они не могут приехать во Францию и производить раскопки. Даже для французов это сложно — чтобы получить разрешение, надо проделать большую работу. Но если я найду останки русского солдата, мне надо будет обратиться к русским археологам, чтобы они засвидетельствовали, что это именно русский солдат. И только тогда можно будет провести эксгумацию и отправить его в Россию. Если этим не заниматься, то власти просто захоронят солдата на кладбище в общей могиле.
— А работа с документами в архивах? Если в добровольцах были люди из Красноярска, наверняка в архивах что-то осталось.
— Набор в Красноярске производился в большой спешке. Корпус стоял здесь всего пять дней, а потому списки добровольцев не составлялись. Проблема ещё и в том, что 80% архивов Русского экспедиционного корпуса было уничтожено большевиками. Оставшаяся часть находится в различных частных архивах в США. И приблизительно пятью процентами обладаю я. У меня есть две бумаги о том, что корпус останавливался в Красноярске и делал набор добровольцев. Но в моём архиве сохранились только имена офицеров.
— Скорее всего, красноярцев в списках офицеров нет.
— Не знаю, может они и есть, но я пока вплотную этим не занимался. Сегодня моя задача найти хотя бы одного русского солдата. Это символический шаг, и он очень важен. Весной следующего года будет отмечаться сто лет со дня битвы Нивеля, в которой участвовал Русский экспедиционный корпус. Это одно из крупнейших сражений Первой мировой. И что-то мне подсказывает, что о русских опять забудут.
Кстати, возможно, тот солдат, которого я найду этим летом (а я очень надеюсь, что найду), будет именно из Красноярска. Вероятность достаточно велика. А потом, возможно, начну работу и с архивами.
— В своей лекции вы отметили, что только 30% уцелевших в боях солдат и офицеров остались во Франции, а остальные 70% вернулись в Россию. Думаю, здесь есть над чем поработать и нашим историкам.
— Но эти семьдесят процентов участвовали в революции, а потом бесследно исчезли в годы Гражданской войны. О тех, кто остался во Франции, нам всё хорошо известно. А вот о вернувшихся в Россию нет никаких сведений.
— Ну, участвовать в революции бросились далеко не все. Сибиряки, думаю, большей частью сразу рванули в Сибирь. Мой дед воевал в Первую мировую (её тогда в обиходе называли у нас германской). Как только появилась возможность, он тут же вернулся и с братьями поднимал оставленное на женщин хозяйство.
— Наверное, так и было с теми, кто вернулся из Франции. Но вряд ли они говорили, где побывали из-за последующих событий. Подобное повторилось и во Второй мировой. Так что их, возможно, было много, да вот только у их ныне живущих родственников ничего не узнать.
Надо сказать, никто в Европе не знает о вкладе русских. У нас есть только профессор Жерар ГОРОХОВ, который опубликовал работу об этих событиях. А потому я так хочу найти хотя бы одного солдата. Это вызовет эффект разорвавшейся бомбы — оказывается, русские участвовали! И побеждали. Думаю, для сегодняшней ситуации это архиважно. Но пока удалось найти только семь предметов, принадлежащих русским. Среди них каска, пряжка от ремня, кусок сабли…
Раскопки проходят на местах сражения Нивеля в секторе, который занимала 1-я пехотная бригада Русского экспедиционного корпуса. Это у деревни Курси под Реймсом. (Если учесть, что только эта бригада добиралась до Франции через Дальний Восток, значит, только в её рядах и могли быть добровольцы из Красноярска. — Г.Д.)
Это сражение ещё известно как бойня Нивеля. Там только русских полегло более пяти тысяч. У меня в архиве есть один документ — отчёт генерала МАРУШЕВСКОГО, который командовал 3-й бригадой. Он в нём на четырёх страницах буквально по минутам излагает, как проходила атака, сколько было погибших, раненых. В прошлом году, к столетию Первой мировой войны, в Курси был установлен памятник русскому солдату. За Курси полегло более 800 русских. Это почти столько же, сколько тогда было жителей в этой деревне.
Я уже говорил, что мой дом совсем рядом, так что места эти мне хорошо известны. Отец водил меня туда гулять лет с четырёх, и я ещё в детстве там все окопы облазил. Но раскопки проходят тяжело. Местами приходится копать на пять метров — укрепления там были серьёзные. Сложность ещё и в том, что время раскопок ограничено одним месяцем, так как территория занята сельхозугодьями. Вот и в этот август надо успеть уложиться между сбором урожая и подготовкой к следующему. Так что копать нам придётся с утра до ночи.
А место, где будет захоронен солдат, уже приготовлено. И часовня уже построена. Только надо его найти. Эту идею изначально поддержал посол России во Франции господин ОРЛОВ, когда приезжал на открытие в деревне Курси монумента и выставки, посвящённых русским солдатам и офицерам. Потом он позвонил мне и сказал, что эту идею вообще все поддерживают.
Русский экспедиционный корпус состоял из четырёх отдельных особых пехотных бригад общей численностью 750 офицеров и 45 000 унтер-офицеров и солдат.
1-я пехотная бригада под началом генерал-майора Н.А. ЛОХВИЦКОГО, сформированная в январе 1916 года, прибыла в Марсель 20 апреля 1916 года, проследовав железной дорогой по следующему маршруту: Москва — Самара — Уфа — Красноярск — Иркутск — Харбин — Далянь. Далее французским морским транспортом по маршруту: Далянь — Сайгон — Коломбо (на Цейлоне) — Аден — Суэцкий канал — Марсель. И уже из Марселя была отправлена на западный фронт.
Следующие три бригады были отправлены другим маршрутом. В июле на салоникский фронт была отправлена 2-я особая бригада под командованием генерала ДИТЕРИХСА. В августе через Архангельск во Францию была отправлена 3-я особая пехотная бригада под командованием В.В. Марушевского. Она, как и первая, была направлена в Шампань-Арденны. И последняя, 4-я особая пехотная бригада во главе с генерал-майором М.Н. ЛЕОНТЬЕВЫМ прибыла в Салоники в середине октября. Артиллерийская бригада и инженерно-сапёрный батальон прибыли во Францию весной 1917 года.
1-я и 3-я бригады совместно с английскими и французскими войсками сдерживали наступление противника в регионе Шампань-Арденны. Благодаря стойкости бойцов, ценой больших потерь корпусу удалось предотвратить прорыв немецких дивизий в направлении Парижа. После боёв сражения Нивеля обе бригады были отведены на отдых в военный лагерь Ла-Куртин близ Лиможа, где они были объединены в Первую особую дивизию под командованием Лохвицкого.
В сентябре в лагере произошло солдатское восстание, которое было жестоко подавлено. После Октябрьской революции корпус был расформирован. Часть русских добровольцев продолжили службу в «Русском легионе чести», а часть выбрали работу на французских предприятиях. И почти 9000, в основном члены солдатских комитетов, были отправлены во французские колонии Северной Африки. Остальные смогли вернуться в раздираемую Гражданской войной Россию. Впоследствии одни из них вновь оказались во Франции, уже в эмиграции, а другие предпочли жить на родине.
— Кстати, а как относятся к вашей деятельности на родине? Всё, что сегодня происходит во взаимоотношениях России и Франции, мягко говоря, приводит в недоумение. Вроде были союзниками в двух мировых войнах, и вдруг... Ладно бы ещё немцы. Как такое могло случиться?
— Наши люди тоже в недоумении. Но надо сказать, что я представляю оппозиционную правительству часть политических движений. Поэтому в основном общаюсь с людьми, которые совсем не так мыслят, как мыслит наша политическая элита. А вообще, то, что я делаю, всегда находит позитивный отклик и поддержку у простых французов.
— Сейчас немцы решили в Трептов-парке, где захоронены тысячи наших солдат, рок-фестиваль провести. Такое возможно во Франции?
— К сожалению, и во Франции такое может случиться.
У нас иногда на памятниках французским солдатам пишут разные надписи. И все это терпят. В Европе происходят совершенно варварские вещи.
Европа сейчас переживает страшные времена. Особенно Германия. Их канцлер — это просто катастрофа какая-то. Но поверьте, основная часть европейцев со всем этим не согласна. Прогрессивная часть Европы, люди моего возраста очень жалеют, что у нас нет таких лидеров, как ваш президент. Но, возможно, совсем скоро наступят перемены.
— Недавно один наш писатель побывал в Париже. Приехал очень огорчённый: «Где та Франция, которую мы так любим? Её больше нет».
— Да, он прав. Мы чувствуем то же самое. Франция моих родителей, моих дедушек и бабушек исчезает. Сегодня во Франции 60 млн французов и 12 млн эмигрантов из мусульманских стран. Идя на уступки пресловутой толерантности, правительство ставит на ключевые посты выходцев из этого мусульманского населения, которому чужды наши традиции, наша культура. И они, естественно, продвигают свою линию. У нас министр труда и министр национального образования вышли из среды эмигрантов. Какую политику они могут вести по отношению к французам?
Когда произошли теракты в Париже, мы были очень возмущены. Мои друзья, а нас собралось несколько человек, решили поехать в Сирию, чтобы бороться с игиловцами. Как люди, имеющие соответствующий опыт, мы думали провести обучение, тренировки для бойцов сирийской армии. В одном из своих интервью я сказал об этом. В результате в самолёт я не попал. В аэропорту ко мне подошли девять полицейских и арестовали.
Пресса отреагировала мгновенно. И совсем не так, как на моё присутствие на Параде Победы. О нём никто во Франции и не узнал. А вот когда меня арестовали, об этом написали все газеты. Заголовки были такого типа: «Малиновски собрался в Сирию бороться с террористами. Но так ли это?». Надо сказать, что улетал я из Германии. Меня бросили в камеру, и уже оттуда я звонил кому только мог. Конечно, и дипломатическим представителям тоже. При этом один немецкий полицейский мне сказал: «Мы, немцы, здесь вообще ни при чём. Нам ваши же из Франции позвонили». Вот так.
— Пьер, а как складываются отношения с вашими украинскими и польскими родственниками?
— По-разному. Тот самый двоюродный брат, который служил в иностранном легионе и который сейчас работает в команде Депардье, из украинской диаспоры. Раньше я очень плотно общался со всеми своими польскими родственниками. Но поскольку Польша сейчас исповедует совсем другие политические идеалы, мы немножко разошлись. Так что я с ними не общаюсь. Они выбрали Запад, а я Россию.
Комментарий
Директор Гуманитарного института СФУ Д.Н. ГЕРГИЛЁВ:
— С Пьером Малиновски мы познакомились, как это не покажется странным, в социальных сетях. Он первым вышел на нас, когда заинтересовался работой нашего поискового отряда «Енисей». Этот отряд уже не первый год работает под Волгоградом, занимаясь поиском останков солдат, оставшихся не похороненными со времён Великой Отечественной войны.
Познакомившись поближе с Пьером и его работой, мы пригласили его прочитать несколько лекций для студентов и сотрудников СФУ. Тема исторической памяти как никогда актуальна в наши дни, и тем более приятно, что французы бережно хранят память о наших солдатах, сражавшихся за Россию и Францию.
Во время визита мы установили с Пьером не только научные, но и тёплые личные отношения. Он предложил нам отправить группу студентов Гуманитарного института во Францию, на раскопки позиций Русского экспедиционного корпуса. Пообещал оказать в этом всяческое содействие, даже разместить молодых исследователей у себя, обеспечить питанием, показать Францию…
Учёные из Гуманитарного института СФУ, занимающиеся Первой мировой войной, Александра Сергеевна КУЗЬМЕНКО и Алла Ивановна ГЕРГИЛЁВА, в ходе дружеского заинтересованного общения с Пьером Малиновски не только получили новую, интересную для них информацию, но и сами помогли гостю найти ответы на ряд насущных вопросов. Визит оказался полезным и нам, и, думаю, нашему французскому коллеге.
Анастасию Владимировну Колмагорову, д. филол. наук, за прекрасный перевод