Сайт СФУ
Сибирский форум. Интеллектуальный диалог
сентябрь / 2016 г.

Окно в Сибирь

Во времена моего студенчества, в начале 80-х, встретиться с иностранцем было почти то же, что увидеться с инопланетянином. Современный студент, если захочет, может уехать в любую страну мира: поработать, выучить язык, послушать лекции зарубежных мэтров. Те, кто учится в Юридическом институте СФУ, на особом положении — благодаря сотрудничеству с одним из престижных университетов Германии любой может стать участником российско-немецкой программы и по окончании курса получить сразу два диплома. А познакомиться с тем, как всё устроено, можно и до этого — в единственной в России Летней юридической школе, которая проводится на базе СФУ каждый год.

С её основателем и бессменным руководителем, кандидатом юридических наук, доцентом кафедры уголовного процесса и криминалистики Людмилой Викторовной МАЙОРОВОЙ мы поговорили о том, как начиналась школа юристов, чему, кого и как в ней учат и каким образом вообще удаётся наводить прочные мосты из Европы в Сибирь.

— Людмила Викторовна, с какой целью была придумана Летняя юридическая школа, как было принято решение о её создании?

— Мы на юридическом факультете тогда ещё КГУ всегда стремились к тому, чтобы часть предметов преподавалась на иностранных языках. И вот в конце 80-х — начале 90-х появилась возможность наладить сотрудничество с немецкими университетами. Вначале это была программа Tempus с университетом Грайфсвальда, и вот уже много лет работает целевая программа DSG с Университетом Пассау в Баварии. По этой программе наши студенты проходят обучение в Германии, а немецкие — у нас.

Поскольку в течение учебного года процесс совместного обучения организовать сложно, мы решили: пусть эта возможность будет хотя бы летом. На две недели и зарубежным студентам, и профессорам нетрудно вырваться даже в Сибирь…

Отмечу, правда, что теперь иностранные преподаватели нередко приезжают и в течение учебного года ведут занятия на своих языках. Но несмотря на это традиция летних школ сохранилась. Кстати, эта форма обучения существует и в других странах, а наши студенты активно в ней участвуют: пишут заявки на получение стипендий и уезжают. В этом плане современная студенческая жизнь совершенно иная, чем была у нас. И языки студенты знают намного лучше, чем в советское время. Вот, пожалуйста: новая книга о Гарри Поттере только вышла, а её уже вовсю читают в студенческих аудиториях, не дожидаясь появления русского перевода.

Каждый год мы набираем желающих обучаться по немецко-русской программе из числа тех, кто поступил в наш институт на юриспруденцию. Среди первокурсников проводится дополнительный экзамен. Поступив, студенты усиленно готовятся, в том числе интенсивно учат немецкий язык, юридический немецкий. Так же как и в России, у юристов в Германии, можно сказать, свой язык, терминология, которой нужно овладевать специально.

— Наверное, очень сложно учиться по этой программе.

— Конечно. Но это замечательная возможность для студентов. Человек получает такой интересный опыт, как обучение в зарубежном вузе, он может посидеть в аудиториях немецкого университета, встретиться с европейской профессурой, сходить в библиотеку — всё это совершенно другой мир. А дальше… Представьте: встретились два студента, немецкий и русский, выучились, стали депутатами или заняли другие высокие должности — а в результате растёт сотрудничество между государствами.

— Каковы особенности обучения по русско-немецкой про­грамме?

— У нас, например, есть новая программа получения двойного диплома, «дабл диплом». Это год в Германии и год в России, причём предметы, которые наши студенты изучают за границей, им могут зачесть как составляющие нашего учебного плана. В конце курса они ещё едут на месяц в Германию подготовиться к написанию бакалаврской работы, позаниматься в библиотеке, проконсультироваться у местных преподавателей. Затем происходит онлайн-защита диплома на английском или немецком языке: на ней присутствуют профессора обоих университетов. По окончании учёбы на отделении сравнительного правоведения выпускник получает документы двух университетов: диплом по юриспруденции и диплом переводчика в сфере профессиональной коммуникации. Это, кстати, служит и бонусом при поступлении в магистратуру.

— Имея европейский диплом, выпускник сможет работать в любой стране?

— Конечно. Но в основном те, кто учился по этой программе, задействованы в Москве и Санкт-Петербурге: работают в крупных адвокатских фирмах, госкорпорациях, возглавляют юротделы. Эти специалисты хорошо владеют языками и вдобавок правовыми языками двух стран, у них есть навык работы с зарубежными текстами — словом, они востребованы. Есть и те, кто трудится в крупных иностранных компаниях.

— И все они во время учёбы посещали вашу летнюю школу...

— Да. Вообще, обучение в нашей школе организовано по трём секциям. Одна из них предназначена именно для участников наших программ с Университетом Пассау: два года, 4 сессии по два семестра, плюс летняя двухнедельная школа между ними.

Ещё одна секция летней школы — для всех желающих. Иногда у нас учатся и выпускники, и специалисты, которые хотят прослушать конкретный курс или лекции определённого профессора. Есть ещё английское «отделение», и туда тоже может прийти любой.

Наконец, третья секция — для немецких студентов и других иностранцев, которые приезжают к нам по объявлению. Занятия в ней идут на немецком языке. Мы распространяем информацию о летней школе через специальные сайты для юристов и через университеты. Кстати, в этом году к нам приезжал юноша, который учится в Париже, в Сорбонне. Сам он имеет немецкие корни, а его родители живут в Италии. Прочитал о нашей летней школе в Интернете и приехал. Вообще, к нам едут из университетов Берлина, Гайдельберга, Мангайма, Потсдама, Гамбурга, Мюнстера... В разные годы у нас учатся от 12 до 18 человек. Некоторые вообще, приезжая, не владеют русским языком.

Главная цель летней школы — прорекламировать наше обучение. Чтобы студенты приехали, посмотрели на Сибирь и не побоялись вернуться к нам на более долгий срок. Вот в этом году на первый курс поступила одна из участниц летней школы, девушка из Германии.

— Трудно ли иностранцам учиться у нас?

— Смотря чему. В Германии более длительное довузовское образование, кроме того, к нам в СФУ они приезжают не после 1-го курса.

Обучаясь по совместной программе с нашими второкурсниками, иностранцы и старше, и имеют больше юридических знаний. Иностранные студенты удивляют наших преподавателей тем, что имеют представление об основных правовых понятиях и даже готовы поспорить.

— Где обычно проходят летние интенсивы?

— В последние годы на площадке Юридического института, в наших аудиториях. Питаются студенты в столовой Торгового института.

Проводятся и выездные занятия. Так, в этом году мы посещали Законодательное собрание края. Такие занятия познавательны не только для иностранцев, но и для наших студентов — не каждому представляется случай побывать в местном парламенте.

— А на судебные процессы не ходите?

— Раньше посещали и суды, однако подгадать, чтобы короткий процесс совпал со временем занятий в школе, непросто. Так что выбираем другие маршруты.

— Насколько велика разница между нашими и иностранными студентами, наблюдаете ли вы столкновение культур и традиций? Иностранцы культурнее, отличаются более широкими взглядами или всё наоборот?

— Я бы не сказала, что разница огромна. Но она, конечно, есть. Немецкие студенты более педантичны. Если вдруг нам приходится с утра на обеденное время перенести встречу, например с депутатом — так ему оказалось удобнее, — нашим студентам всё равно. Но иностранцы на это реагируют очень остро. Если в программе указано, что встреча состоится утром, всё должно быть соблюдено!

Кроме того, каждый раз немецкие студенты просят подробно расписать все планы поездки — какую одежду с собой брать, в чём, к примеру, идти на Столбы, в баню. Словом, всё должно быть детализировано по максимуму.

Что касается общекультурного уровня, то тут всё зависит от семьи. Но в целом моё впечатление такое: за границей осведомлены в основном о своей культуре, а о нашей имеют слабое представление. Наши же студенты более открыты, они разбираются и в том, и в другом.

— А в образовании значительные различия?

— Главное из них состоит в том, что у нас есть стандартный учебный план. И хотя студенты могут выбирать специализацию, это не носит индивидуального характера. А в Германии каждый сам выбирает себе предметы, чтобы набрать определённое количество баллов. В Пассау, например, существуют три кафедры уголовного права, и можно пройти курс обучения сразу на всех трёх с разными профессорами.

Экзамены там сдают на региональном уровне. Диплом в Пассау выдаёт министерство образования Баварии. А мы всё согласовываем с Москвой. Таким образом, бюрократизация учебного процесса там ниже.

В целом немецкий студент гораздо более самостоятелен, чем русский. У нас во время учёбы обязательно посещение лекций, семинаров. А у немцев это добровольно. Дело самого студента, ходит он на лекции или нет. Их семинары больше похожи на научные кружки — участники готовят тему, презентуют её.

Проходишь мимо немецкой библиотеки — все сидят, головы склонили. Ещё можно отметить, что немцы больше склонны учиться по книгам, в отличие от наших, всё черпающих в Интернете.

Очень жёстко там поставлен вопрос плагиата. Если студент окажется уличён в заимствовании, его сразу отчисляют, и ни о каком восстановлении речи нет. Он будет вынужден искать себе другую профессию.

— Похожи ли правовые системы Германии и России?

— В том, что касается основных отраслей права, мы совпадаем. Другое дело, если взять гражданское, финансовое, налоговое право — тут у каждой страны свой специалитет.

Явное различие в том, что, конечно, такой нагрузки, как у наших судей, у немецких законников нет. Когда мы рассказали, сколько дел ведёт наш судья в месяц, немецкие студенты посчитали, что им предложили неправильный перевод.

— Помогает ли летняя школа разрушать стереотипы?

— Вероятно, да. Очень многие, приезжая к нам, поражаются масштабам Красноярска, городской инфраструктуры. Немцы живут в основном в небольших городах, и им трудно привыкнуть, что от кампуса до университетского корпуса нужно каждый раз проезжать большое расстояние.

Непривычна для них и такая вовлечённость в учебный процесс, в постоянные занятия, как у наших — там, повторюсь, студенты достаточно самостоятельны и сами распределяют своё время.

— Что больше всего им нравится в Сибири, а что нет?

— Всегда отмечают доброжелательное отношение со стороны и наших студентов, и преподавателей, и просто людей на улице. Многие пишут о том, что на рынке или в магазине им помогают выбирать подарки. Между прочим, в Германии телевидение Россию изображает очень негативно: постоянно показывают картины нищеты, стариков, роющихся на помойке. Приехав сюда, студенты поражаются, что многое выглядит иначе. Также они часто и не предполагают, что в Сибири такая природа.

Очень довольны всегда бывают питанием. Казалось бы, что особенно хорошего в студенческой столовой? Но им нравится, что всё натуральное: щи, борщи, никаких полуфабрикатов. Кстати, каждый год они дарят поварам подарки и цветы, благодарят их.

Не совсем довольны участники программы условиями проживания: в немецких общежитиях кухня рассчитана на две комнаты, а у нас она одна на этаж. Завтраком их тоже кормят в столовой, но гостям хотелось бы иметь возможность и самостоятельно готовить.

— Что самое сложное для вас в организации летней школы?

— Конечно, было бы хорошо, если бы мы имели возможность проводить её за городом. Но, к сожалению, это очень дорогой вариант. В первые годы после образования СФУ нам удавалось получить деньги на то, чтобы организовать занятия школы на базе отдыха «Бузим» — и те, кто учился в это время, сохранили особенные воспоминания. Всё-таки это совсем другой уровень общения. Многие вспоминают и поездку в Шушенское: там на тот момент шла война между коммунальщиками, и в гостинице не было горячей воды. Зато были необыкновенные посиделки на берегу Ои, баня, шашлыки, песни у костра… Такого явно не хватает летней школе, замкнутой в городе.

— Наши и немецкие студенты успевают подружиться за пару недель?

— Конечно. Мало того, некоторые потом успевают съездить на Байкал или в другие места.

С такими путешествиями иногда забавно получается. Например, приходят иностранцы на занятия и спрашивают: а можно мы завтра съездим на Байкал? И когда узнают, что до озера ещё 1000 км, очень удивляются. Они же столько проехали — Байкал должен быть совсем рядом!

— Сколько всего человек учится в летней школе?

— Около 60. Причём не только из СФУ, но и из агроуниверситета. Кроме немцев приезжают китайцы, киргизы, студенты из других стран. Занятия ведут обычно 6–8 иностранных преподавателей. Среди них в этом году было 4 немца, 1 англичанин и 1 австралиец, преподающий в японском университете.

— Ученики платят за обучение в летней школе?

— Нет, только за питание. А преподавателям Сибирский федеральный университет платит за работу и компенсирует проезд в Красноярск.

— На каких именно темах специализируется преподавание в летней школе?

— Наши студенты изучают уголовное европейское право на немецком языке, а немецким студентам преподаватели рассказывают о российском конституционном, уголовном и гражданском праве. Также иностранцы изучают русский язык.

Занятия проходят и на английском: в этом году, например, рассматривали особенности охраны прав в рамках европейской конвенции. В наше время некоторые моменты, например работорговля, актуализировались…

В прошлом году преподаватель из Японии вёл обучение по теме ВТО. Нашим первокурсникам было сложновато, так что мы попросили старшекурсников «прочитать» им вводную лекцию по теме, чтобы легче было понять её изложение на английском.

Немецким студентам часто преподают те, кто уже отучился у нас по немецкой программе. А российскому праву их у нас обучают на немецком языке, поскольку найти иностранцев, которые смогут слушать курс на русском, проблематично.

— Кто-то из учеников летней школы потом специализируется по российскому праву? И изучают ли этот предмет в немецких университетах?

— Многие выбирают такую специализацию! Есть и те, кто пишет книги, переводит наши учебники на немецкий язык.

Университет Пассау интересен как раз тем, что специализируется на преподавании права и языка других стран. Он более молодой, чем университет имени Гумбольдта в Берлине или университет Гайдельберга, но считается учебным заведением высокого уровня. Как говорят местные преподаватели, достаточно посмотреть, какие машины припаркованы перед входом. Всё как у нас.

— Кстати, изменилось ли что-либо в отношениях наших стран в связи с переменами во внешней политике?

— В феврале, во время наших каникул, я была в Германии и как координатор российско-немецкой программы выступала перед студентами, изучающими русский язык. Всегда очень жду, какими будут вопросы после выступления. Так вот, меня спрашивали: сколько часов лететь до Красноярска, сколько у нас в городе жителей, есть ли ночные клубы… Какая политика?

Хотя, конечно, студенты часто вступают в политические дискуссии, когда встречаются в летней школе во время перерывов или на обеде.

— Какая страна у вас любимая?

— Россия. Конечно, и в Германии, и в Чехии у меня много друзей: за столько лет добрые личные отношения сложились со многими коллегами. Кстати, в редакцию гуманитарной серии Научного журнала СФУ входит профессор ДЕДЕРЕР из Пассау, соруководитель нашей программы, и профессор ДОМОГОРСКИЙ из Карлова университета.

Наше сотрудничество с Карловым университетом началось в начале 90-х, когда я на 10 месяцев уезжала в Чехию на стажировку. Опять же что касается внешней политики: с того времени отношение к России очень поменялось. Если в 90-е годы на улицах с нами не хотели говорить по-русски, то сегодня — запросто.

Наши студенты тоже ездят в Чехию, чешские — в наш институт. Правда, за проезд к месту обучения в Праге приходится платить, в то время как по нашим немецким программам дорога оплачивается немецкой стороной.

— Планируется ли налаживать сотрудничество Юридического института с другими университетами?

— Сейчас у нас активно развивается китайское направление. Появляются студенты из Китая, уже второй год на факультет приезжает профессор из Харбинского университета: она пока не преподаёт, но переводит на китайский язык нашу литературу на средства гранта.

К сожалению, пока не появилось у нас совместной программы с английскими университетами с такой же финансовой поддержкой, как немецкая. Отчасти это связано с тем, что английский язык изучается гораздо более широко, чем немецкий, и, как говорит один из руководителей немецкой программы доктор ПРАЛЬ, «немцы и русские должны платить, чтобы учили их язык». Мы, кстати, тоже выделяем финансирование для желающих изучать русский язык. Так, в СФУ учится парень из Бангладеш, который получил стипендию Минобразования РФ.

— Людмила Викторовна, и в завершение: каковы ваши ближайшие планы по сотрудничеству с иностранными вузами?

— В этом году нашей совместной с немцами программе исполняется 15 лет. К этой дате мы проводим конференцию на очень актуальную тему: «Влияние решений Европейского суда на правовую систему России и Германии». Актуальную после выхода известного постановления нашего Конституционного суда о том, что исполнение решений Европейского суда в России не носит обязательного характера, если оно не соответствует нашей Конституции.

С европейскими коллегами у нас по этому поводу возникли разногласия — они считают, что раз конвенция подписана, исполнение решений должно быть автоматическим. А у нас свой подход…

Конференция состоится в конце сентября, на неё приедут заметные учёные из Германии, наши коллеги из Санкт-Петербургского и Московского университетов. Мы стараемся, чтобы всё прошло достойно, и позиции выступавших были аргументированны. Немцы тоже подготовили достойных «противников».

— А какова ваша личная позиция по этому вопросу?

— Время написания ельцинской Конституции — это период увлечения западной свободой. Конечно, сравнивая наш Основной закон с конституциями Германии, Испании, Великобритании, других стран, мы видим, что в нём есть определённые противоречия. И крен в ту сторону, что в случае несовпадения международных и российских норм следует выбирать первые, на мой взгляд, не соответствует национальному суверенитету.

Кстати, и в Европе случаются примеры таких противоречий. Наши коллеги-профессора в Германии относятся к государственным служащим и, значит, не имеют права на забастовки, несогласие с чем-либо. Так вот, Европейский суд принял решение, что этот запрет противоречит нормам трудового права — и вопрос подвис. Или взять Швейцарию. В одном из её кантонов есть закон, что голосовать может только тот, кто имеет право носить оружие. Он действовал столетиями и никого особенно не волновал, однако появилось решение Европейского суда, что это ущемляет права женщин… Так что избирательное отношение к судебной практике за границей имеет место.

— Кстати, почему Европейский суд по правам человека рассматривает так много дел от жителей России?

— Если соотнести количество таких обращений с численностью населения, я не думаю, что мы окажемся впереди планеты всей.

Вообще, говорить о справедливости европейцев трудно. Ангажированность там присутствует. К примеру, некоторые дела лежали там лет по семь, а сейчас вдруг принимаются к рассмотрению. Но отстраниться от ситуации и не пытаться что-то изменить — тоже не вариант. В летней школе мы спорили об этом со студентами. В свете недавних событий необходимо, например, хорошо знать спортивное право, входить в эти отраслевые ассоциации, брать дело в свои руки, а не стоять в отдалении и жаловаться на то, что мир к нам несправедлив.

Я считаю, что у нас растёт хорошее поколение. Иногда бывает, что, начиная учиться, студенты говорят: практика одно, теория другое. Но проходит совсем немного времени, и мы начинаем общаться на другом уровне: они понимают, что где-то что-то недослышали, недопоняли, и начинают совсем иначе относиться к учёбе.

Татьяна АЛЁШИНА