Сайт СФУ
Сибирский форум. Интеллектуальный диалог
ноябрь / 2016 г.

Анастасия САВЕЛЬЕВА: «Хочу работать в ООН!»

Только мы договорились с директором Центра социальных программ (ЦСП) РУСАЛа Анастасией САВЕЛЬЕВОЙ об интервью, как она написала в Фэйсбуке: вот и всё, сегодня мой последний день в качестве директора ЦСП. Столь стремительные перемены, как выяснилось, вполне в её духе.

И всё же мы встретились, чтобы выяснить, как выпускница психолого-педагогического факультета КГУ перевернула отношение общества к социальным проектам, почему централизованный менеджмент уходит, для чего студентам нужно учиться писать эссе и многое другое.

«Я поняла, что люди — разные, не должны быть похожи на тебя. Для меня это прямо открытием стало»

«Я поняла, что люди — разные, не должны быть похожи на тебя. Для меня это прямо открытием стало»

— Анастасия, увольнение из ЦСП — решение обдуманное или спонтанное?

— Мы с мужем и дочерью уже несколько лет готовимся к переезду. В какой-то момент понимаешь, что нужно идти дальше. Сначала предполагали, что это будет Питер, но теперь склоняемся к Москве. Сейчас мне 32 года, хотелось бы к сорока добиться ещё чего-то, попробовать новое.

— В идеале к сорока годам вы — кто?

— Во-первых, мне хотелось бы заниматься той же деятельностью. Я верю, что человек может изменить мир вокруг себя. В городе, в районе, в регионе, а может быть, и в мировом масштабе. Мне кажется, в Красноярске у меня это получалось, хотя бы потому, что за время моей работы директором фонда в нашем городе появилось сообщество, разделяющее идеи и ценности благотворительности.

Во-вторых, мне бы хотелось это делать уже на новом уровне. Чем шире ты мыслишь, тем значимее твои дела. Мыслишь в пределах России — можешь быть первым в регионе. Мыслишь в пределах мира — должен быть первым в своей стране. Я хочу работать в какой-то глобальной международной миссии. Например, в ООН.

Когда же начала выстраивать дорогу к реализации мечты, мониторить европейский рынок труда, обнаружила: то, что я умею делать, там очень востребовано. Однако мой опыт работы в крупной корпорации — вовсе не плюс. Гораздо больше ценится опыт деятельности пусть в маленьком, но международном проекте, а таких больше в Москве. Ну, и придётся быстро выучить французский или испанский — в ООН ведь три базовых языка.

— Где вас научили так масштабно мыслить?

— В КГУ. Я окончила ППФ, бакалавр отделения педагогики. Моим научным руководителем стал Валерий Сергеевич ЕФИМОВ, человек невероятно интересный, умный, увлечённый и умеющий вдохновлять. Благодаря ему я с девятнадцати лет участвовала во многих образовательных проектах: выездные школы для детей, семинары для педагогов… Это счастье, когда в вузе есть человек, на которого можно опереться, который видит дальнюю перспективу. Не зря сейчас Ефимов возглавляет Центр стратегических исследований и разработок СФУ.

— Что нужно сказать девятнадцатилетней девочке, чтоб она активно включилась в такую серьёзную работу?

— Нас было пятеро одногруппников, которые после первого же погружения, где обсуждали перспективы своего развития и развития системы образования в целом, поняли, что нам с Ефимовым интересно. Был какой-то интеллектуальный драйв: мы наравне с преподавателями до ночи анализировали прошедший день, проектировали содержание образования и темы следующего дня. Эта наша факультетская практика — погружение — до сих пор хорошо работает в моей жизни.

После мы участвовали во всех проектах Валерия Сергеевича. Занимались урбанистикой, стратегическими исследованиями, развитием университетского образования. Сейчас это в тренде, а 10 лет назад было какой-то дикостью. Но Валерий Сергеевич в это верил, и нам казалось — да, за этим будущее. Время подтвердило его правоту. Например, мы с ним в 2004 году выиграли грант национального фонда подготовки кадров на создание учебника для детей «Школьная урбанистика». В 2015 году проблемами развития городской среды мы занимались уже в РУСАЛе. Сегодня же про эту урбанистику только ленивый не говорит.

— В университете вы уже понимали, чем будете заниматься в дальнейшем?

— Да, все эти годы мы занимались проектным менеджментом. Мы говорили слово «проектирование» примерно сто раз на дню. И тогда уже знали, что человек будущего — тот, кто может заниматься совершенно разными вещами, оперируя проектной методологией: формулирование цели, результатов, намеченного плана.

Диплом писала у Ефимова. У нас был проект «Школа топ-менеджеров будущего», я разрабатывала одно из направлений — предпринимательство. И это тоже помогло мне в дальнейшем: с одной стороны, разобралась с понятием предпринимательства, с другой — мы придумали технологии, как этому предпринимательству можно учить. Это ведь не бизнес, а жилка, которая позволяет людям какие-то новые возможности находить при любом финансовом положении.

После защиты диплома наша команда не переставала работать, мы начали заниматься консалтингом, создавали образовательные проекты и пытались их продавать. А потом решили, что нам всем надо дальше учиться. Мы с подругой выбрали Шанинку — это Московская высшая школа социальных и экономических наук, совместный проект с Манчестерским университетом. В Шанинке тоже сформировалось интересное сообщество тех, кто поддерживает суперсовременные тренды образования со всей России. Мы до сих пор общаемся.

Кстати, обучение в Шанинке выстроено интересно: на сессиях мы только учились, а все работы сдавали письменно в форме эссе. И это непростой формат, когда ты один на один с текстом, сумасшедший опыт. У тебя может быть тысяча мыслей, но ты должен уложить их в эссе. Иногда ночами писали.

— Разве современному человеку важно уметь писать тексты? Сейчас ведь время микроблогов, твитты для большинства интереснее эссе.

— Это дисциплина мышления и формулирования. Как минимум, это развивает мозг. Так же, как изучение иностранных языков.

Параллельно мы делали проекты по всему краю, обучали педагогов, придумывали, как развивать образование. Тогда современные образовательные технологии живо интересовали школьную, учительскую общественность, поэтому было много разных заказов.

И меня пригласили в Саяногорск провести тренинг. Я познакомилась с директором Саяногорского подразделения РУСАЛа и стала руководителем флагманского грантового конкурса «Сто классных проектов». А моя подруга Елена КОЛМАКОВА в Красноярске вела программу «Партнёрские проекты», и мы вместе организовывали мероприятия. Но пришёл 2008 год, и из 98 человек, работавших в благотворительном фонде РУСАЛа, осталось семеро.

— Почему?

— Фонд финансируется из чистой прибыли РУСАЛа, в сложные времена прибыли не было, и мы все в один месяц оказались на улице. Я выплачивала кредит на машину, так что работу надо было искать быстро. Нашла с помощью Интернета — взяли меня менеджером учебного центра в компанию «Контакт», которая специализируется на медицинском оборудовании. Основной моей задачей была продажа услуг учебного центра. Так дико это для меня было: я и продажи? Но выбора не было. Через три месяца я стала директором учебного центра.

Это был для меня колоссальный опыт коммерческой деятельности. В должности директора я работала уже три года, мы делали много проектов, в месяц проводили порядка 15 курсов. И на каждый нужно было набрать народ, организовать практику.

Потом у меня родилась дочь, и пока я была в декрете, мне позвонил предыдущий руководитель ЦСП РУСАЛа Игорь Валентинович СУХОТИН: мы тут запускаем новую программу по предпринимательству, не хочешь поработать? Я согласилась. Через какое-то время с Алексеем МОЛЧАНОВЫМ запустили школу социального предпринимательства. Он за бизнес-составляющую отвечал, я за социальную. А потом Игорь Валентинович решил переехать в Москву и предложил вместо себя мою кандидатуру. Первый год у меня получился очень непростой.

— Почему?

— Я была обычным менеджером и вдруг стала директором в фонде, где люди работали по 10 лет. А тут ещё в головной компании решили многое поменять в структурах фонда. При этом организационные изменения были инициированы мной. Но они были просто необходимы.

Дело в том, что во всех некоммерческих организациях есть такая болезнь — привязанность к личности руководителя. Она настолько сильна, что когда ты приходишь на чьё-то место, начинаешь с чистого листа. Для меня же было очень важно создать отчуждаемый продукт. Плюс схема управления была централизованная: решения принимались одним человеком.

Когда мы начали внедрять вовлечение сотрудников, многим это не понравилось. Это же ответственность, а люди привыкли под чьим-то крылышком быть. К тому же отчётность, финансовое планирование…

В силу моей молодости, амбициозности мне казалось, что цель оправдывает средства. Вот у нас есть высокие цели — запустить новые программы, ту же урбанистику. До моего прихода фонд занимался больше развитием инфраструктуры: окна вставляли, спортзалы ремонтировали. Что тоже важно, но не давало никаких импульсов к развитию. Мы же начали искать более серьёзные проекты, наполнять их содержательно. Мне казалось, мы двигаемся к цели, это же здорово! И я не обращала внимания на конфликты внутри коллектива. Пока не накопилась критическая масса.

С каждым своим сотрудником, а их 26, я пережила конфликт и переговоры. С каждым мы обсудили, что он хочет. И я поняла, что люди — разные, не должны быть похожи на тебя. Для меня это прямо открытием стало.

Для команды это как раз важно — что люди разные. И нужно ценить их потребности. Кому-то важно возвращаться домой вовремя. Кому-то важны финансовые поощрения, кому-то — статус.

В последние два года я серьёзно изучала тему работы с персоналом. Поняла, что такое команда, как она строится и как ей управлять. Потом я заболела идеей бирюзовых организаций. Наверное, было бы интересно попробовать сейчас такой тип.

— Что это — бирюзовые организации?

— Это новый тренд. Самоорганизующаяся система, в которой каждый человек несёт ответственность за всё, начиная от ценности компании и заканчивая своей деятельностью. Так даже заводы построены некоторые. Не в России, к сожалению. При таком подходе сотрудники максимально вовлечены в деятельность, нет жёсткой иерархии. У нас так работают в некоммерческой сфере, поскольку она хорошо подходит для экспериментов. Например, фонд помощи людям с БАС (боковой амиотрофический склероз), где работают только волонтёры. Это организация, в которой нет структуры, нет директора, но они очень много сделали за пять лет: и в систему здравоохранения внедряют изменения на уровне законодательства во всей России, и людей обучают. Было бы интересно поработать в такой организации.

— Что для вас было самым важным за время работы в ЦСП?

— Понять, чего хочу в профессиональном плане. Работа некоммерческого сектора — это действительно большая возможность и поле, которое можно развивать. За три года я многое в Красноярске сделала. Но ведь долгое время считалось, что социальное — это обязательно про нищих, социальный бизнес — всегда низкомаржинальный, а социальный проект — про детей из детских домов либо про бомжей.

На самом деле социальное — это огромный слой: здесь и культура, и здоровье, и образование. И когда ты меняешь представление людей о том, что такое социальное, они говорят: м-м-м, благотворительность — это интересно. Вот это я увидела в своей работе — сферу, в которой можно развиваться, нишу на рынке, в которой можно делать много классных проектов.

— Можно привести пример?

— Один из любимых моих последних проектов — «Национальный совет по корпоративному волонтёрству». Это объединение бизнеса, который вовлекает своих сотрудников в волонтёрскую деятельность. Мы в РУСАЛе это делали шесть лет: наши сотрудники выходили и на экологические акции, и к деткам в подшефные учреждения ездили. Но теперь мы эти технологии начали транслировать. Сейчас в Красноярске у меня 20 компаний в этом сообществе. Если в Москве центральные офисы компаний более серьёзно относятся к вступлению в подобные сообщества: подписывают протоколы, участвуют в финансировании проектов, у нас пока всё очень деликатно и неформально.

— Как можно попасть в такое сообщество?

— Написать письмо в «Центр социальных программ». У нас открытый вход и куча проектов, можно подключиться к какому-то определённому или включиться во всю деятельность.

На последнюю экологическую акцию «День Енисея» мы собрали 600 человек, от каждой компании пришло примерно по 20 человек. Такая армия людей, которые не равнодушны, может менять что-то в городе.

Я кучу идей подарила компаниям, чтобы они только развивали это сообщество. Потом уже сообщество двигает идеи дальше. В социальном предпринимательстве тоже ищешь по крупинкам предпринимателей. Если на школу приходит порядка 120 человек, то к окончанию остаются 15-20.

— Что такое социальное предпринимательство?

— Бизнес в социальной сфере: трудоустройство людей с ограниченными возможностями, образование, здравоохранение. Один из моих любимых значимых проектов здесь — стоматология «Зубник». Они организовали выездное обслуживание людей, которые не могут сами попасть к ним в клинику. На Севере открыли мобильный филиал. Занимаются челюстно-лицевой хирургией для людей, пострадавших от различных травм либо имеющих врожденные пороки. У них большая лаборатория. И они помогают людям не за космические деньги получать услуги.

— Кто это финансирует?

— Они получают и гранты, и займы, и частично из своего основного бизнеса финансируют эту деятельность. Очень их люблю, они уже на российском уровне известны.

Есть классный проект в Коломне, объединивший девять музеев и производств. Например, музей пастилы, а при нём завод, который производит яблочную пастилу по традиционному историческому рецепту, продает её за границу. У них налажен бизнес, это их окупает. Когда музей не дотационный, а приносит прибыль, это совсем другое позиционирование.

— В ЦСП со своим проектом может обратиться любой человек с улицы?

— Конечно, первые клиенты ЦСП — это школы, муниципальные учреждения, у которых задачи поиска финансирования всегда открыты. Но сейчас появился конкурс волонтёров, которые тоже могут какое-то небольшое финансирование получить для своих инициатив. Можно инициативной группой поучаствовать, попробовать себя.

— Насколько высок уровень проектов, которые вам приносят?

— Разный. Есть, конечно, и наивные совсем. Но это развитие по спирали. Тех, кто хочет в грантовых конкурсах участвовать, мы учим, рассказываем о современных трендах.

— Какое количество из обратившихся получают гранты?

— На конкурс «Территория РУСАЛа» приходит в среднем 300-350 заявок со всей России. А побеждает где-то порядка ста.

— Вы работаете со всей Россией?

— Да, у нас девять филиалов, так что примерно две недели в месяц я проводила в командировках. Интересно, что каждый год ознаменовывается какой-нибудь темой. Например, был год проектов про конюшни, потом про робототехнику, парки.

— Сейчас что самое актуальное?

— Мне кажется, городская среда. Это очень болезненный вопрос, который можно и нужно решать с помощью общественного мнения. Ведь не построили в Красноярске ферросплавный завод? Наверное, могли бы и Покровку построить не так скверно. Вот «Южный берег» очень крутой. И дело даже не в застройке, а в работе с сообществом, которое там живёт. Люди покупают там квартиры дороже на 15-20%, чем в среднем по рынку, только потому, что там есть сообщество. Они понимают, что городская среда — это не только здания. Мне кажется, тема будет развиваться, людям стало некомфортно в городе.

— Уехав, по чему вы будете скучать?

— По своим сотрудникам, по своим партнёрам, по этому сообществу, в котором жизнь кипит. Но сегодня дружить можно и на расстоянии. Сейчас люди мобильные, всё меньше привязаны к определённому месту. Моя мама последние десять лет живёт в Европе, и я, в общем-то, европейско-ориентированный человек. Влюбилась в их свободу, принятие себя и других людей.

— В России иначе?

— В России ты должен соответствовать шаблону. Если девочка — должна быть стройная, красиво одеваться, краситься. В Европе больше обращают внимание на ценности, а у нас встречают по одёжке.

— Потому что нам нужно сразу оценить: свой это или чужой.

— Да, русские всё время оценивают кого-то, а европейцы наслаждаются жизнью. И мобильность у них другая: для нас переехать в другой город — это обязательно купить там квартиру. Я хочу большей лёгкости: поработать в Москве, потом в Берлине, потом ещё где-то. Я хочу, чтоб моя дочь выросла с таким восприятием жизни, а не поняла это только в тридцать лет. Чтобы она наслаждалась каждым днём своей жизни.

Александра КАЗАНЦЕВА