Современное искусство порождает много противоречивых мнений. Кто-то полностью погружается в этот мир, отмечая его выразительность и масштаб возможностей. Кто-то брезгливо морщит нос и говорит о постмодернизме. Многим поиски современных художников не интересны, а скорее – неизвестны.
В Красноярске практики современного искусства наиболее последовательно применяет Красноярский музейный центр. Его сотрудники уже 17 лет культивируют идеи актуального творчества. Одним из проектов, направленных на развитие творческих сил Красноярска в русле современного искусства, стала «Арт-сессия». Мы говорим с её куратором — Вадимом Геннадьевичем МАРЬЯСОВЫМ.
— Расскажите, как возникла идея арт-сессии?
— Ещё в 1992 году я работал в архитектурной мастерской, где мы продвигали идеи концептуального проектирования — делали с ребятами интересные нестандартные работы, которые не вписывались в рамки учебных заданий. Именно тогда в моё сознание была заложена модель студенческой мастерской. Работа с молодёжью в музее существовала всегда. Но до последнего времени в Красноярском музейном центре было два системных проекта — Биеннале и Музейная ночь. Не хватало чего-то другого, молодёжного и в то же время серьёзного. Так появилась арт-сессия, которая изначально задумывалась не только как презентационная площадка. Слово «сессия» здесь не случайно. Ей предшествует образовательный период, в рамках которого участники разрабатывают свои проекты. А три дня арт-сессии — это своеобразное подведение итогов, которое сопровождается лекциями, мастер-классами, дискуссиями.
Арт-сессии породило то самое творческое движение снизу, которое на сегодняшний день не замечать нельзя. Как нельзя было не замечать молодёжь, прыгающую по бордюрам, скейтбордистов, паркурщиков... И когда их стало уже опасно не замечать, создали Центр экстремальных видов спорта, обеспечив тем самым безопасность и развитие участников. Если сравнивать молодёжь, тяготеющую к экстремальным видам спорта, и молодёжь, тяготеющую к современному искусству, то параллель можно провести очень легко.
— То есть феномен современного искусства опасно игнорировать?
— Феномен современного искусства — очень серьёзный в мировой практике. Поэтому быть дистанцированным от него, отвергать и игнорировать его, безусловно, опасно. Мы знаем, чем заканчивается изоляция государства со своей собственной идеологией. Современная молодёжь интегрирована в современный мир. Она всё видит, замечает и сопоставляет. Никто не отрицает, что традиционное искусство нужно. Но если у нас есть одна школа, то должна быть и другая. Это не значит, что современное искусство должно заменить традиционное.
Они могут существовать параллельно. В Европе и Америке, например, традиционное искусство никуда не делось. Просто всё встало на свои места. Например, когда в плотно набитый автобус залазят ещё десять человек, все, кто едут в этом автобусе, говорят: «Ну куда вы, здесь и так всё уже забито!»… Но, тем не менее, когда десять человек залезут, все потихоньку умнутся, и всё встанет на свои места. Подъезжаем к следующей остановке – начинается та же история. Причём «куда вы лезете?!» кричат уже те, которые залезли в прошлый раз. Также и молодые художники — сначала они мешают. Но со временем всё успокоится, и каждый будет заниматься своим делом.
— В чём отличие между современным и традиционным искусством?
— Современное задаёт вопросы, не отвечая на них. Тем самым оно ставит зрителя в ситуацию диалога. Коммуницируя с современным искусством, посетитель, как правило, уходит с вопросом. И этот вопрос начинает жить у него в голове. Человек начинает подсознательно искать ответ. Если наш мозг попал в ситуацию растерянности, то он активизируется. Ему необходимо получить ответ, так уж устроен мозг.
Современное искусство заставляет нейроны мозга двигаться. Традиционное искусство такой задачи не ставит. Оно решает эстетические задачи. Если я вижу хорошего традиционного художника, я, прежде всего, отвечаю на вопрос, нравится мне это или нет, красиво или нет. Я читаю сюжет, историю, картину как литературное произведение. Это так же, как и классическая музыка, где есть правила игры, выстроенный ряд, начало, конец. Современное искусство в каком-то смысле нарушает эти правила и ставит человека в ситуацию не напрямую читаемого текста. Как современные писатели, которые нарушают правила игры и тем самым задают серьёзные социальные, жизненные и философские вопросы.
Правильнее было бы даже говорить не о современном, но об актуальном искусстве. Современное искусство в европейской и американской культуре идёт под именем «modern art». Тогда как актуальное искусство — «contemporary art».
— Актуальное сегодняшним проблемам?
Да, безусловно. Художник — натура очень чувствительная в эмоциональном плане. Внешнюю ситуацию такие люди переживают сильнее. Эта «пористость» художника сродни губке. Если губку поместить в чистую среду, она впитает её в себя, и, выжимая её потом, вы выжмете чистую воду. А если губку поместить в грязную воду, то вы и выжмете грязную воду. В зависимости от того, в какой среде находится художник, то из него и выходит. Вы же понимаете, что Глазунов или Шилов не отражают нашу современную реальность. Реальность с танками, оружием, взрывами. У нас не всё так здорово. И естественно, что художник, живущий среди этого, впитывает всё в себя. Но поскольку формой его выражения является искусство, он невольно транслирует это на чувственном языке. Психоэмоциональная энергетика актуального искусства очень сильна. Люди считывают её. Но это не исключает и того, что восприятие вещи может быть поверхностно, когда видят только грязную, неказистую форму.
Поэтому мы, наверное, должны воспитать зрителя. Того, кто сможет считать этот код. Понятно, что воспринять берёзки, речки, горы — легче. Современное искусство в этом смысле требует больше усилий.
— Арт-сессия заявлена как инновационное событие. В чём заключается инновация?
— С учётом местного контекста инноваций здесь много. Актуальное и современное искусство в Красноярске — уже инновация. Потому что ни одно учебное заведение не обучает современному искусству и даже не говорит о нём. Даже у искусствоведов нет лекционного курса, рассказывающего об эпохе постмодернизма. И потому этим занялся музей. Учить художников актуального искусства — опять же инновация для музея. Наконец, КМЦ предоставил центральные площади никому не известным ребятам. Для нас это, безусловно, интеллектуальный
прорыв.
— А инновации в самих работах?
— Здесь, наверное, трудно о них говорить. По сути, внутренний творческий процесс современного художника вполне сопоставим с тем же процессом у художника средневекового. И насколько современный художник является более инновационным в плане творческого процесса, чем, например, Леонардо да Винчи, — это ещё большой вопрос.
— По каким критериям эксперты оценивали работы?
— Эксперты называли десять запомнившихся работ. Те, которые запомнились всем, стали победителями. И были небольшие комментарии, например: «за пластичность», «за бескомпромиссность», «за лиричность». Никаких мест не было. Вообще, я с трудом понимаю, как в творчестве можно присуждать места. Когда соревнуются спортсмены, здесь всё понятно. А когда соревнуются художники, это выглядит примерно как если перед вами стоят три голых человека. Их работы — это и есть их обнажённая натура. И кто из них более голый? Можно сказать, что один выше, другой ниже. В итоге они просто все разные. И выделяются своими специфическими характеристиками.
— Было проведено две арт-сессии. Можете ли Вы что-то сказать о динамике?
— В нынешнем году мы сделали арт-сессию конкурсом. Но конкурсом не для выявления лучшего, а для мотивации. Соревновательный процесс всегда более интересен и вызывает большую активность со стороны участников.
Если в 2008 году проекты были представлены институтами (архитектурный факультет СФУ, Художественный институт) и содержали, в основном, учебные работы, то в 2010 появились конкретные авторы и творческие объединения (например, творческое объединение «Невкусно», «Красный велосипед»). То есть появились персоналии, и эти персоналии начали организовываться в сообщества. Это естественно, потому что когда вы неформал и вас таких мало, а формалов много, то лучше объединяться. Творческому объединению легче заявить о себе. С помощью арт-сессии мы решаем, в том числе, эту задачу.
— Ваши программы открыты для всех желающих?
— Музейный центр открыт для всех креативных персон. Мы можем рассмотреть идеи и подумать, как и в рамках чего их реализовать. Многие думают, что музей живёт своей жизнью, и можно прийти туда только в качестве посетителя. На самом деле в КМЦ множество программ, в которых можно принимать участие в качестве носителя идеи или проекта. Арт-сессия — один из таких проектов, в котором участнику присваивается статус художника. При этом нам интересно именно то, что представляют собой авторы в творческом плане, что они готовы предъявить публике в рамках современного искусства, каков их потенциал.
Екатерина КОСТЕРИНА