Другой уровень неба

— Дарья Сергеевна, какие этносы Красноярского края охвачены вашими исследованиями? Как происходит процесс сбора информации — ведь значительная часть коренных народов ведёт кочевой образ жизни? И насколько полными могут быть такие изыскания?

— Наша кафедра уже более 10 лет занимается изучением коренных малочисленных народов Севера края. Это 8 уникальных этнокультурных групп — ненцы, энцы, нганасаны, селькупы, долганы, эвенки, чулымцы и кеты. Мы исследуем различные этнокультурные практики и сосредотачиваемся на культурных процессах и феноменах.

Как происходит сбор информации? Выбор методологии зависит от предмета и цели исследования. Сначала это, конечно, тщательное изучение источников, которые уже существуют по этой теме, схожей и смежной. Далее обязательно работа с архивными документами. Недавно, например, по одному из грантовых проектов мы исследовали национальную политику СССР в отношении к коренным народам Севера Красноярского края. Собирали информацию в архивах Таймыра и Эвенкии, изучали официальные документы и указы с административными решениями в области экономики, культуры, а также фактические данные о численности населения, поголовье оленей и многом другом. Изучался и отдельный большой объём документов по истории здравоохранения в местах компактного проживания КМНС в период 1920-1970 годов. Словом, любому исследованию предшествует большая работа по сбору исторической информации.

Другие методы исследования, которые используются, — полевые экспедиции, разного рода интервью: структурированные, личные, групповые, фокус-группы, а также методы цифровых исследований.

— Как при этом ищут информаторов, тех, кто может предоставить нужные сведения?

— Поскольку кафедра культурологии и искусствоведения давно занимается исследованиями в этой сфере, есть широкая сеть контактов среди КМНС. Это представители местных администраций, ассоциаций и т.д. Они всегда могут подсказать, к кому из представителей северных коренных малочисленных народов можно обратиться за помощью.

Обычно люди довольно легко идут на контакт, готовы и рассказать, и показать то, чем они занимаются, рассказать про этнические традиции, показать образцы декоративно-прикладного искусства и т.д. Во время экспедиции в Дудинку проходил фестиваль, и мы могли наблюдать представителей разных этнокультурных групп в этнических костюмах.

— Какой пласт информации удалось собрать за 10 лет, много ли белых пятен в изучении культуры северных народов? Что должно получиться в идеале?

— С каждым годом всё больше открывается доступ к различным источникам информации, например архивам, которые раньше были недоступны. Порой сведений так много, что ты не можешь освоить всё за одну или несколько экспедиций, даже сфотографировать, чтобы потом поработать с этими источниками. Конечно, перед кафедрой стоят большие задачи, но каждая конкретная работа даёт ответ на один или несколько конкретных вопросов. И только по мере того, как мы узнаём больше, картина становится всё более детальной.

Хочу отметить, что кафедре культурологии повезло с научным руководителем и заведующим: это доктор философских наук Наталья Петровна КОПЦЕВА. На системной основе проводятся исследования по различным проектам, регулярно выпускаются статьи, монографии. Скоро, например, должна выйти монография, посвящённая исследованию национальной политики СССР в отношении КМНС, про которое упоминалось ранее. Мы изучали, какие практики советской эпохи в отношении КМНС были полезны, а какие нет, чтобы можно было выстроить современную модель. Конечно, сейчас Север быстро меняется, становится зоной активного промышленного освоения. Меняется климат, который влияет на традиционный образ жизни проживающих в циркумполярной зоне Красноярского края этносов, их культуру. Важно сделать так, чтобы она не исчезла и была частью современных культурных процессов.

— Монографии, которые выпускает кафедра, — это коллективный труд? Можно ли говорить о сформировавшихся на базе Гуманитарного института научном направлении и научной школе?

— Да, монографии коллективные, и каждый сотрудник в той или иной степени задействован в исследованиях. У кого-то лучше всех получается работа «в поле», кто-то удачнее других берёт интервью или обрабатывает информацию. В процесс исследования вовлечены все. Всего на кафедре работают около 30 человек, привлекаются и молодые специалисты, и студенты. У нас сложилась команда исследователей под руководством ведущего профессора — это точно. Научные интересы у сотрудников нашей кафедры самые широкие. При этом состав групп может меняться. Пробуешь себя в разных сферах, в экспедициях, и это не даёт забронзоветь.

— Почему в вашей работе делается упор именно на культурное наследие, на искусство — именно оно лучше передает особенности этноса?

— Культура — это буквально всё, что окружает человека. Культура и искусство как её часть концентрированно репрезентируют идеалы, которые считываются лучше, чем в других видах и формах человеческой деятельности. Покажите, например, «Последний день Помпеи» любому человеку, и ему будет понятно, о чём это произведение.

— Какие виды национального искусства учитываются в работе учёных? Насколько развито народное творчество у представителей коренного населения и как сохраняются традиции? Можно ли назвать «более креативные» этносы? И есть ли примеры уникальных культурных практик в Красноярском крае?

— Я бы уточнила: не национального, а этнического искусства, ведь нация может быть полиэтничной. Учитывается и изучается прежде всего то, что сохранилось, особенно когда мы говорим про такие уникальные этнокультурные группы, как коренные малочисленные народы Севера. У одной этнокультурной группы может быть развито пение, а у другой оно окажется табуированным и возможным только в период поминального культа или свадебного обряда. Исследуются особенности каждой группы.

У коренных малочисленных народов Севера в нашем крае особенно развито декоративно-прикладное искусство. Оно воплощается в предметах быта, в оформлении одежды, причём мы видим не только историко-культурную составляющую, но и содержательную — как правило, обережную. На Севере, в отдалённых районах, этой символикой владеют не только КМНС. Значения орнаментов знают и другие местные жители.

Нельзя сказать, что тот или иной этнос более развит в культурном плане — у всех есть уникальные практики, все развиваются по собственному пути.

— Сохранилась ли в современном обществе северян передача традиционных песен, обычаев, обрядов из поколения в поколение?

— Здесь многое связано с языком, но, увы, носителей родного языка осталось мало. Причиной этого отчасти стало то, что у многих северных языков изначально не было письменности, её создавали искусственно. Сейчас многое пытаются делать для возрождения языков: издаются учебники, книги, языки преподают в школах.

Что касается устной передачи каких-то традиций, преданий, песен, то это тоже происходит, всё живо. Вообще, надо сказать, у коренных народов сейчас идут активные процессы по сохранению своей уникальности. Это важно в условиях современных глобализационных процессов общества, которые могут вести к размытию границ, утрате самобытности.

— Изучают ли культурологи Гуманитарного института бытовые традиции народов?

— С этим сложнее. Среди представителей коренных народов есть семьи, которые проживают в посёлках круглый год, есть ведущие традиционный кочевой образ жизни и есть те, у кого образ жизни смешанный: они проводят в тундре только часть года.

Важный момент состоит и в том, что, например, язык актуализируется только при ведении традиционного образа жизни, занятиях оленеводством, охотой или рыболовством. А при оседлом проживании люди просто не используют многие слова по своему назначению, и эта лексика уходит. То же касается и бытовых традиций.

— Как давно в этнографических исследованиях используются цифровые технологии и в чём они заключаются? Каково место Красноярского края в этих изысканиях?

— Цифровая гуманитаристика включает несколько направлений. Одно из них связано с изучением онлайн-сообществ. В интернете немало этнически ориентированных цифровых сообществ, через деятельность которых конструируется, демонстрируется этническая идентичность.

Что бывает интересно? Если в обычных полевых исследованиях можно наблюдать жизнь группы в ограниченный период времени, то в онлайн-сообществах можно проследить от начала существования онлайн-группы до настоящего времени и проанализировать, из каких составляющих, практик моделируется виртуальная идентичность этнокультурной группы в цифровой среде. У КМНС ввиду малочисленности часто встречаются не отдельные сообщества, например селькупов или энцев, хотя и такие тоже есть, а группы, в которые объединяются коренные народы Сибири и Дальнего Востока. Анализ этой информации — одно из ведущих направлений цифровых этнографических исследований.

Вообще, цифровое исследование этничности возникло в конце ХХ века, активно развивалось в 2000-х, а одна из программных книг, «Виртуальная этнография», была издана в 2000-м и переиздана в 2004 году. В отечественной науке этапным периодом можно считать 2010-е годы, например, актуализируются исследования виртуальной этничности Андрея Владимировича ГОЛОВНЁВА.

В Красноярском крае, как и во всей России, да и в мире, виртуальная этнография — молодое направление науки, оно ещё находится на стадии теоретизирования, а методология — на стадии формирования. До сих пор иногда учёные демонстрируют недоверие к этой сфере, материалу, который можно собрать в сети. Но постепенно отношение меняется.

— Разработаны ли технологии, шаблоны, чтобы народ мог представить себя? Делалось ли представление какого-либо этноса полностью, «под ключ»?

— Нет, тут не может быть шаблонов, любая этническая культура особенная. Нельзя прийти и сказать: вот вам схема, действуйте в её рамках, и вас увидят и услышат.

— Гуманитарный институт выпускает два журнала по сибирской антропологии — что это за издания, участвуете ли вы в их наполнении?

— Да, выпускаются два журнала. Там опубликованы мои статьи и статьи, написанные в соавторстве. Главный редактор — Наталья Копцева. Изначально издания формировались представителями кафедры, сегодня редакционный совет и редколлегия — это учёные из разных университетов России. В журналах публикуются статьи по различным научным дисциплинам, и это не только культурология.

Первый называется «Северные архивы и экспедиции», и ключевой здесь является северная тематика исследований. Журнал затрагивает темы по истории, философии, культурологии, искусству, экономике с акцентом на развитие Севера.

Второе издание — «Сибирский антропологический журнал», и его тематика связана с изучением Сибири, с региональными исследованиями, но в более широком смысле, с актуализацией проблем этой территории.

Мои публикации в этих журналах — по темам виртуальной этнографии. Этому же посвящена и моя кандидатская диссертация: в работе пыталась определить, как можно применить методологию виртуальной этнографии к исследованиям виртуальных сообществ этнокультурных групп народов Севера, какие пути репрезентации этничности выбирают КМНС Красноярского края.

— Какие интересные наблюдения удалось сделать при этом?

— Например, моноэтнические цифровые сообщества, скажем, селькупов или долган, делают акцент на том, что они коренные народы с уникальной культурой. Но если мы говорим об этнической манифестации онлайн-сообществ, которые объединяют несколько этносов, акценты другие — народы говорят об экономических и политических правах, проблемах климата, стараются обратить внимание на существующие проблемы крупных промышленных компаний. Это более многочисленные группы, и их участники могут проживать в разных регионах. И их манифестация происходит от лица уже всех КМНС, а не отдельного этноса.

— Основной платформой является «ВКонтакте»? Сколько этнических онлайн-сообществ существует? Люди живут на отдалённых территориях, но имеют хороший доступ в интернет?

— Да, на 2019 год, когда я занималась этим исследованием, максимально широко группы были представлены именно в «ВК», это около 10 отдельных и до 20 смешанных сообществ. Были также группы в «Одноклассниках», сейчас есть в «Телеграме». Может показаться, что это немного, но мы говорим о малочисленных народах, поэтому выборка была репрезентативной.

Интернет на Севере есть, и зачастую это как раз чуть ли не единственная площадка, на которой местное население может заявить о себе. Компьютеры установлены в школах, у людей есть смартфоны.

— Вы продолжаете работать над темой, раскрытой в диссертации?

— Да, но в последнее время занялась и другими исследованиями. По первой специальности я искусствовед, соскучилась по искусству, а потому сосредоточилась на художественном анализе живописных произведений, художественной культуре народов Севера.

— У коренных народов есть серьёзная живопись?

— Конечно. Художники есть и среди тех, кто ведёт традиционный образ жизни народов Севера. Порой это люди, не получившие профессионального образования, но по уровню мастерства не уступающие дипломированным художникам. Как правило, это работы этнической тематики. Потрясающие! Север с точки зрения живописи — особое пространство. Северное сияние, полярные день и ночь, бесконечность снежного покрова — всё это сложные задачи при цвето- и светопередаче, и у многих произведений местных художников необыкновенная колористика.

Или на Севере появлялись особенные художественные приёмы: например, профессиональный долганский художник Борис МОЛЧАНОВ придумывал и создавал свои произведения по уникальной технологии из замши и кожи. А нганасанин Мотюмяку ТУРДАГИН, автор графических произведений, показывал обычные для его культуры образы, но не банальные для широкого круга зрителей. Например, захоронение на дереве, быт в тундре, шамана.

Я изучала этническую живопись Севера. С этим связано много аспектов — важно понять, как формировалось это искусство, какими были первые художественные проявления. Тут тоже нужна работа в архивах. Интересно, как выстраивались художественные процессы, возникали первые музеи, появлялись первые художники.

— Есть ли у вас шанс открыть какого-нибудь местного художника миру?

— Было бы, конечно, здорово. Посмотрим, как всё сложится.

— Кроме науки вы занимаетесь преподаванием. Как вообще нашли свой жизненный путь?

— Я преподаю культурологические и искусствоведческие дисциплины, и мне нравится моя работа.

Я родилась в Канске, в 2008 году окончила там среднюю школу. Искусством интересовалась с детства, серьёзно занималась классическими танцами. А подавала документы в Красноярске на несколько разных специальностей — журналистику, переводоведение, политологию и искусствоведение. Поступила везде. Сделать выбор мне помог отец, а также рассказы студентов о том, что на истории искусств изучают не только теорию и историю, но и практические предметы. Действительно, в годы моей учёбы у нас была мастерская с гончарным кругом, уроки резьбы по дереву, уроки музыки. Преподаватели, например Владимир Ильич ЖУКОВСКИЙ, настаивали на том, чтобы будущие искусствоведы понимали, как создаются произведения искусства разных видов. Считаю, что получила качественное высшее образование.

Окончив бакалавриат по истории искусств, я сделала перерыв на три года — преподавала этот предмет в детской художественной школе имени Сурикова. Но затем поняла, что хочу учиться дальше, и поступила в магистратуру. А потом пришло понимание, что стоит попробовать себя в науке. И мне повезло оказаться на нашей кафедре.

— Вы часто бываете в экспедициях?

— Не так часто, как хотелось бы, поскольку много работы, а на Север не так легко улететь. В последний раз была там весной вместе с коллегами, а если всё сложится, отправлюсь в Хатангу в ноябре.

— Можете поделиться яркими впечатлениями?

— Мне нравится общаться с людьми. Запомнился интересный рассказ северян, сравнивавших свой опыт жизни в семье и в интернате, в книгах о таком не прочитаешь. Слушаешь и начинаешь понимать, как логично, правильно, в согласии с природой всегда был устроен быт северных народов. После таких бесед совершенно иное звучание обретает то, что ты узнаёшь из научных трудов.

За Полярным кругом красивая природа, прекрасная зима, бескрайние просторы. У северян иное восприятие пространства и времени, ощущение жизни. То, что для нас долгий путь, для них рукой подать. И там какой-то другой уровень неба.