Мосты между странами

Мы разговаривали в тихом зале международного института на Лебедевой, где сплетаются такие непохожие культуры Китая и России, где пьют правильный чай из хрупких чашек, пишут тонкими кисточками слова-узоры чужого языка и бережно выращивают отношения между народами. Так, как это нужно делать между любыми народами мира.

Институт Конфуция

— Официальное название нашего института — Научно-образовательный центр китайского языка и культуры «Институт Конфуция». Такие центры открываются во всём мире для изучения и пропаганды культуры Китая. Институты Конфуция есть в США, в Австралии, в Европе — практически во всех странах, где есть сами китайцы. В Красноярске он открылся в 2019 году.

Занимаются здесь русские студенты. Это же центр по изучению в том числе китайского языка. Прийти к нам могут вообще все, кто хочет изучать китайский. Желающих, кстати, много. Проблема в том, что не хватает кадров. Люди звонят и спрашивают: а кто преподаватель, он настоящий китаец или нет? Интерес вызывают только носители, хотя, как известно, объяснить нюансы грамматики или фонетики, показать, что нужно делать с языком и нёбом, чтобы произнести тот или иной звук, проще русскоговорящему преподавателю.

Тот, кто вначале кричит «дайте нам китайского учителя», уже через пару недель просит: «дайте русского». Учить китайский с нуля тяжело, непонятно, страшно, многие бросают. Это сложный язык. Я всем говорю: наберитесь терпения, без этого результатов не будет!

Но мы неслучайно называемся центром китайского языка и культуры. Стараемся давать знания не только языка, проводим бесплатные мастер-классы для всех, кто интересуется Китаем. У нас есть гимнастика цигун, боевые искусства, обучение китайской чайной церемонии.

Кстати, культура чаепития в Китае совершенно отлична от русских традиций. Мы можем заварить чай утром и пить его весь день; это совершенно непонятно китайцам. Непонятно им и как можно добавлять в чай сахар или запивать им булку, ведь тогда ты не чувствуешь настоящего вкуса напитка. Жители Китая заваривают чай при определённой температуре, пьют только свежим, ведь букет чая раскрывается по-настоящему в зависимости от сорта чая и только при третьей заливке, а то и пятой. Когда красноярцы приходят на наш мастер-класс по чайной церемонии, они видят, во-первых, как красива сама церемония, а во-вторых, чувствуют аромат чая, который расплывается по всей аудитории.

Ещё у нас есть мастер-класс по живописи гохуа. Его проводит Виктор Алексеевич АСАДЧИКОВ, преподаватель Красноярского художественного училища им. В.И. Сурикова, заслуженный работник культуры Красноярского края и знаток техники традиционной китайской живописи. А если приедут молодые китайские преподаватели, которых мы сейчас ждём, то устроим занятия по каллиграфии и цзяньчжи — традиционному китайскому искусству вырезания узоров из бумаги.

Контракт для наших иностранцев рассчитан на 1-3 года. Но всё, увы, может сорваться из-за пандемии. В Китае строго к этому относятся. Уже куплены билеты, но многомиллионный город, в котором они живут, закрылся на карантин: заболели 26 человек. В Китае в телефонах у всех установлена программа, которая показывает уровень опасности. Красный — ты не имеешь права выходить из дома. Жёлтый — опасный уровень, зелёный — свободное передвижение. У наших жёлтый, и они, как и мы, переживают, что им не удастся выехать в Пекин, чтобы прилететь сюда. Но надеемся, что всё получится и наши новые молодые китайские коллеги приступят к занятиям.

Открытие Азии

— Как я оказалась в китайской теме? Случайно. Моими первыми иностранными студентами были не китайцы, а немцы, в 2000 году. Группе немецких студентов тогда был нужен преподаватель русского языка, который владел бы немецким. И я благодарна нашему КГУ, где отлично преподавали иностранные языки. Смешно, но когда я начала работать с немцами, они сказали, что у меня баварское произношение! Моими учителями в университете были Эльвира Андреевна МЕЛЬНИКОВА и Нелли Альбертовна РОГОЗИНА, немка по происхождению; наверное, баварскому акценту я научилась у неё.

С той первой группы дело пошло. Но уже с другими странами. В 2009 году мне предложили поехать в Южную Корею, и я работала там в 2009-2010 годах. Тогда это была страна-загадка. Это сейчас мы многое знаем о Корее благодаря телепередачам, сериалам и моде на корейскую культуру. А в то время мы почти ничего не знали, и для меня эта командировка стала жизненным экспериментом. Но это оказалось счастливое открытие страны, потому что после работы в корейском университете, в городе Дэгу, у нас с корейцами завязалось очень тесное сотрудничество. Именно в нашем университете вскоре появился центр корейского языка. Обидно, что сейчас его в КГПУ нет. Однако годы с 2010 по 2015-й были замечательными, я даже дважды возила наших красноярских студентов в Южную Корею на практику по русскому языку как иностранному. Это был полезный опыт как для наших российских студентов, так и для корейских, потому что общение с ровесниками всегда завязывается легче и проще, чем со строгими преподавателями университета. Сотрудничество прекратилось также в основном из-за пандемии. Корейцы не хотят учиться русскому дистанционно.

В 2017 году меня пригласили работать в Хулунбирский университет, это на севере Китая. Я согласилась, поскольку, как уже говорила, люблю эксперименты. На севере я поняла, что там нет чисто китайской культуры — большое влияние на эту часть страны оказали русские, переселенцы времён революции. Там до сих пор есть малые города и деревни, где живут потомки российских беженцев. Эти люди давно смешались с местным населением, у них чёрные волосы, но при этом голубые глаза! И они говорят по-русски, пусть и с акцентом. Я благодарна китайским коллегам за то, что они организовали мне поездки в эти русские общины. На севере Китая сильно ощущается влияние также монгольской культуры.

Мне хотелось познакомиться с настоящей культурой Китая, и когда я получила приглашение в город Чэнду провинции Сычуань, то очень обрадовалась, что смогу увидеть традиционный Китай. Вообще для меня стало открытием, насколько разнообразна и содержательна китайская культура. Я работала в стране в 2017-2019 годах, но узнала о Китае только самую малость.

Острее острого

— В каждой провинции КНР свой национальный костюм, говор, культура питания. Китайская кухня и отношение к ней — отдельная тема. Вот ты спрашиваешь о культурных отличиях. Так вот, куда бы я ни приезжала со своими китайскими студентами, они первым делом говорили: пойдём в ресторан! Ура, здесь мы можем попробовать местную кухню! Для меня это было дико, ведь русские путешественники первым делом идут осматривать достопримечательности и музеи. А китайским студентам это было непонятно. Но они шли за мной, ведь для них, в отличие от русских студентов, преподаватель — бог, никаких возражений не допускается.

Но после музеев мы отправлялись в ресторан. Я люблю китайскую кухню, но в провинции Сычуань есть не могла. Это очень острые блюда, острее корейских. В Красноярске такое не попробовать — в местных китайских ресторанах меню ориентировано на русского посетителя. Их шеф-повара понимают, что если приготовить что-то настоящее, гость не оценит.

Вообще, мне кажется, в Китае существует культ еды. Ведь так хорошо питаться китайцы стали совсем недавно, лет 50 назад, а до этого многие умирали от голода. С проблемой удалось справиться, когда был изобретён гибридный рис, дающий хорошие урожаи. Сейчас, конечно, экономика КНР развита, и китайцы могут позволить себе есть досыта — даже студент легко найдёт ресторан по карману.

Китайских языков слишком много

— Нельзя сказать, что я освоила китайский. Для изучения любого иностранного языка нужна мотивация. Я приехала на работу в Китай и была готова заниматься китайским, но меня окружило множество студентов, которые хотели говорить по-русски и помогали быстро решать бытовые проблемы. Они просто не давали мне говорить по-китайски, в результате моё знание языка свелось к элементарным фразам «Спасибо», «До свидания», «Как пройти». Тем более существуют программы в телефоне — достаточно включить переводчик. Вот и поговорили, называется.

А совсем я бросила изучать китайский, когда приехала в Сычуань и увидела, что вообще ничего не понимаю. Если на севере Китая я вполне разбирала на слух, о чём идёт речь, то на юге — увы. Моя коллега китаянка из северной части страны тоже с трудом понимала южан. А ведь свои диалекты и в других частях КНР — в Шанхае, в Гуанчжоу, всюду.

Давайте негромко

— Вышесказанное не значит, что китайский не нужно учить. Главное — изучение не должно сводиться только к языку. Без знания культуры постичь народ, узнать его страну невозможно. Ты научишься говорить элементарные фразы, но не будешь понимать, как вести себя в этом обществе, и постоянно начнут возникать коммуникативные осечки, проблемы.

Наблюдая, как подчас ведутся переговоры с представителями китайской стороны, я уже могу увидеть, почему они не привели к результату. Китайцы щепетильно относятся к церемониалу. И бывает, что договорённости не удаётся достичь только потому, что люди сидели не в том порядке; китайские партнёры истолковали это так, что их не ценят, и ушли «дружить» с другими. Такая многочисленная нация, которая во многом ещё живёт по коммунистическим законам, очень дисциплинированна, им внутри необходимо соблюдать правила, а нам — деликатно относиться к ним. Без этих нюансов диалога не получится.

Вот пример. Когда я работала на севере КНР, там было много преподавателей из России. И китайцы невзлюбили одного из них. Понаблюдав, я поняла почему: он разговаривал слишком громко и нередко в присутствии декана. А ведь это по азиатским правилам нарушение субординации. Нужно было говорить тише, не давить на собеседников своими манерами и голосом.

Кстати, о речи, об интонации. Одно из направлений, которым я занимаюсь в университете, — интонология. Это факультативная дисциплина, полезная для всех. К сожалению, сегодня в наших школах уровень речевой культуры самих преподавателей снижается, что касается и интонации. Часто конфликтные ситуации в жизни возникают именно из-за того, что человек не умеет управлять своей интонацией. Кажется, что с позиции лексики мы никого не оскорбили, не сказали обидного слова. Но интонацией нанесли собеседнику ущерб. Я бы советовала открыть дополнительные курсы по речевому поведению — сначала для педагогов, потом для всех желающих. А ещё мне как лингвисту обидно, когда от ведущих на радио, телевидении я слышу неправильную речь. Так и хочется сказать: ну пригласите филологов, ведь такие ошибки легко устранить!

Не соблаговолите ли, сударыня

— У преподавателей в Азии удобный график. И в Корее, и в Китае учебный год построен так: 4 месяца учёбы и 2 месяца каникул. На эти два месяца можно уезжать домой. И это идеальное время для занятий наукой, которого нет у преподавателя, работающего в России. К сожалению, аудиторная нагрузка вузовских преподавателей с каждым годом увеличивается, и времени на научные исследования просто не остаётся.

Сейчас, например, меня хватает только на небольшие методические статьи, в которых я делюсь своим опытом работы с молодыми преподавателями. На науку просто нет времени. А так иногда хочется закрыться в кабинете, выключить телефон и завершить начатое — дописать два учебных пособия по русскому языку, которые могут пригодиться.

Русский язык, конечно, очень сложен для изучения. Взять сочетаемость слов. Какой же это трудный вопрос для иностранца! Зарубежных студентов всегда проще обучить русской грамматике, чем лексической сочетаемости. Например, почему мы говорим «карие глаза», но нельзя сказать «карий стол» или «карие волосы»? В учебниках для иностранцев ничего об этом нет, и хочется восполнить пробел.

Помню, один китайский студент, который отлично знал русский язык, обратился к русской студентке с таким вопросом: «Глубокоуважаемая сударыня, не соизволите ли вы подсказать, где тут находится расписание занятий?». Она рассмеялась в ответ, а китаец прибежал ко мне в панике: «Что я нарушил?». Похожая история была и со студентом-французом. Потому что эти иностранцы учились русскому языку в своих странах у потомков русских эмигрантов, которые сохранили речь столетней давности.

Я потом познакомилась с теми французскими преподавательницами, они даже приезжали в Красноярск, причём у одной из них прадед, воевавший на стороне белогвардейцев, погиб под Канском, так что для неё путешествие сюда оказалось очень значимым. А мне было любопытно наблюдать за её дворянской речью, такой образной, грамотной, красивой. «А что, теперь так не говорят?» — удивлялись наши гостьи.

Ты усердный!

— Что именно больше всего удивляет меня в китайских студентах? Они очень усердные. Кстати, это слово как раз они и употребляют: «Преподаватель, я усердный студент?». Да! Вспоминаю работу с одной из групп. Это оказался жестокий эксперимент, который повторять не стоит. Я дала студентам домашнюю работу — они её выполнили. Задала побольше — все как один выполнили снова. Ещё больше — и новая работа тоже оказалась сделана! И тут приходит ко мне русская студентка и говорит: «Ольга Анатольевна, вы знаете, ваши китайские студенты по ночам не спят, сидят в холле для занятий и делают домашнее задание. Вы не могли бы задавать им поменьше?».

Представляешь такое с русскими студентами? Подумаешь, не успели — не сделали. А на следующем занятии ещё стали бы возмущаться: у нас кроме вашего предмета и другие есть! Но у китайцев такое почтение к преподавателям, что они даже не подумают возразить, всё сделают безропотно.

Ещё похожий случай. Как-то пришла ко мне китайская делегация и сообщила: мы недовольны тем, что у нас мало занятий, всего по две ленты в день. Хотим больше, нам нужна грамматика, добавьте и историю России, чтобы каждый день было по 3-4 ленты! Мы ведь сюда приехали учить русский язык! Не представляю, чтобы русский студент вот так пришёл в деканат и возмутился, что у него две ленты вместо четырёх. Он, наоборот, скажет: вы нарушаете требования к охране здоровья, мы на вас пожалуемся.

Публичное одиночество

— Мне нужно съездить в Китай, чтобы забрать оставшиеся там вещи. Но надолго уже не планирую. Если честно, не хочу. Во-первых, есть обязательства перед моей семьёй. А во-вторых, другая страна — это трудно. Сложной для меня была не культурная адаптация, а географическая, привыкание к новому климату. Причём на юге Китая гораздо труднее, чем на севере. На севере в домах есть отопление, а на юге нет, при этом температура зимой не опускается ниже нуля, но дома, как на улице. Стены бетонные, никакой обогреватель не спасает. Спать приходилось на простынях с подогревом, в специальной пижаме, которые там популярны, в шапке и рукавицах. Забавно, что, когда я приехала в Чэнду, меня спросили, взяла ли я второй пуховик. В одном пуховике тут ходят по улице, а другой носят дома. Действительно, пришлось купить второй. И представь, разговариваю с родными по скайпу, они тут в Красноярске в одних маечках, а я сижу на юге Китая в шапке и рукавицах. Для моего здоровья всё это было неполезно, и после года работы я не стала продлевать контракт.

Была и кулинарная адаптация — не ожидала, что буду так тосковать по молочным продуктам. Китай не молочная страна, похожие продукты у них можно назвать молочными только условно.

Что касается социальной адаптации, то тут мне повезло. Я счастливый человек, во всех странах знакомлюсь с хорошими людьми, во время всех стажировок и работы они рядом. Но вне работы ты остаёшься один — дома, на улице, на прогулке — и начинаешь испытывать публичное одиночество: кругом люди, а ты один, поговорить не с кем. А я человек активный, экстраверт, мне нужно общение, коммуникация. В чужой стране ты по большому счёту всё время один, и это тяжело переживать.

Мосты

— Без всякой патетики, хоть это и звучит патетично, скажу: мне всегда было важно наладить мосты между странами. Моя доля, конечно, совсем мизерная, но я всё равно рада, что в выстраивании международных связей ни с кем не поссорила ни один университет, ни один народ, ни одного студента. Я старалась так продумать учебный процесс, чтобы всех это устраивало, чтобы студентам, которые приезжают сюда и так боятся Сибири по разным причинам, было здесь интересно и комфортно. Мне всегда хотелось помочь им разобраться в тонкостях русской души и характера, чтобы они рассказали потом об этом своим друзьям. Чтобы не боялись жизни в Красноярске, в Сибири, в России и полюбили её.

Татьяна АЛЁШИНА