«Когда проблемы стали большими»

«Рerson to person»

Амстердам. «После недавних событий в Крыму и на востоке Украины отношения между Нидерландами и Россией изменились. Сейчас мы изучаем, в каких формах могут происходить дальнейшие культурные обмены и сотрудничество с российскими институциями и художниками», — с августа 2014 года на сайте Dutch Culture, центра международного сотрудничества, который принимает нас в Голландии, на вкладке «Регионы. Россия» появилось это объявление.

— Но, несмотря на геополитическую ситуацию, у нас есть планы работы с Россией в 2015-2016 годах, есть финансирование, — отвечает на наш немой вопрос об отношениях двух стран Рубен ЕЙКЕЛЕНБЕРГ (Ruben Eijkelenberg), который координирует в Dutch Culture культурные проекты с Россией, а заодно и является нашим проводником в Амстердаме.

Экономическая стратегия правительства Голландии в отношении собственной культуры почти кардинально отличается от стратегии Министерства культуры России: средства из государственного бюджета распределяются между крупными культурными фондами, которые самостоятельно, собирая экспертный совет (члены которого сменяются каждый год), решают, какие культурные институции, события и проекты получат финансирование в течение года. То есть, по сути, профессиональное сообщество само расставляет приоритеты в культурной политике своей страны, что, конечно, даёт много свободы как организациям, так и разного рода художникам, для поддержки которых существуют грантовые программы и конкурсы. К тому же Голландия — одна из немногих стран, где действительно многое (не всё) разрешено.

Налаживать связи между обществом и бизнесом, исследователями и университетами, фондами и политиками в этой стране помогает не только грамотная стратегия государства, но и простое правило «person to person». «Важно, чтобы тот, кому необходимо финансирование, и тот, кто готов финансировать, не просто обменивались деньгами, а были заинтересованы в каком-то общем деле и результате», — говорит Рубен.

«Никогда не просите просто денег, а всегда вначале предлагайте идею для совместной работы, и предлагайте первыми», — развивает мысль Марчье ван НЕС (Martje van Nes), которая координирует работу со спонсорами на Роттердамском кинофестивале, одном из крупнейших в Европе. Почти все медиа и культурные организации стараются выстраивать более личностные и взаимовыгодные экономические связи друг с другом, в основе которых — уважение, доверие и ответственность.

— Это здание бывшей школы, а здесь раньше был гимнастический зал, — Мирайе БЕРМАН (Mireille Berman), менеджер международных проектов Голландского фонда литературы, впускает нас в огромную двухэтажную библиотеку. По периметру комнаты — книжные полки от пола до потолка, крутая винтовая лестница, огромные окна. Не помещение — мечта филолога.

Голландский фонд литературы — один из тех, что поддерживает голландских писателей и переводчиков, занимается продвижением национальной литературы за границей и у себя дома, создаёт базы данных авторов и организует «Писательские резиденции» (туда в этом году приедет работать Михаил ШИШКИН).

— Я думаю, что в периоды кризисов поддержка культурных мероприятий и художественных проектов важна как никогда, — говорит Мирайе. — Потому что культура и искусство дают людям чувство сопричастности друг к другу, помогают почувствовать свою идентичность. Это делает общество более последовательным, поскольку отражает происходящие в нём изменения.

Я родом из Нидерландов, страны, правительство которой ещё 150 лет назад решило, что оно должно поддерживать искусство, но не должно в него вмешиваться. Поэтому у нас нет так называемого государственного искусства. Да, иногда искусство трудно понять, иногда художники идут «против шерсти» и, следовательно, не пользуются популярностью. Но, возможно, по этой причине их работы становятся ещё более ценными.

Самое главное, что может сделать государство сегодня — это говорить о значимости искусства и культуры для общества через школы и университеты. Я была в России только несколько раз, но то, что я увидела, очень бросается в глаза: кажется, в вашей стране действительно недостаточно заботятся об искусстве, особенно о литературе. Хотя многие люди вполне осознают важность и ценность искусства. Может быть, я ошибаюсь?..

«Make art not €»

Роттердам. Небольшой бар, куда сквозь окна пробивается утренний свет. Два старомодных красных кресла, на кирпичных стенах висят старые часы и ракетки от бадминтона, с обложки журнала смотрят Йоко ОНО и Джон ЛЕННОН. Это Worm — альтернативный культурный центр Роттердама, специализирующийся на экспериментальном медиа-арте, авангардной культуре и современном искусстве.

«Мы родились под звёздами панка и дадаизма», — смело говорит о себе команда со странным (на первый взгляд) названием. С английского «worm» переводится как «червяк», а один из вариантов перевода глагола «to worm» — «ползти», «проникать».

Здесь, в здании бывшего музея фотографии, «червяки» не только устраивают тусовки и корпоративные вечеринки, кинопоказы и лекции, выпускают собственные книги и фильмы на старой киноплёнке для небольшой аудитории — фанатов вещей в духе Old School, но и проводят дебаты и дискуссии. Поселившись в авангардном пространстве, команда Worm словно ползёт сквозь толщу современной культуры, «разрыхляя», перерабатывая и удобряя — осмысляя — её.

— Мы критически смотрим на современное общество и часто устраиваем дискуссии на разные темы, — говорит один из членов команды, Крис СТОП (Chris Stoop), больше похожий на гитариста, чем на представителя крупной культурной институции: джинсы, взлохмаченные волосы, щетина, зелёный свитер, из-под которого небрежно торчит красная футболка. — Например, вы используете wi-fi, который сейчас есть везде. О'кей. Но, во-первых, чаще всего этот wi-fi работает ужасно медленно, а, во-вторых, через него вас легко можно «хакнуть». Поэтому мы приходим к старомодной идее кабельного Интернета. Это дико быстро, и никто тебя не взломает. Так что на самом деле современно?

Рассуждая, Крис ведёт нас мимо двери с надписью «no internet» в другие комнаты. Помещение Worm — это причудливый червячный лабиринт комнат и залов, интерьер которых сделан из старых, выброшенных или просто запылившихся вещей. Стены холла здесь выложены плиткой, оставшейся от старого бассейна, стулья собраны из деревянной конструкции, которая раньше защищала на улице электрические провода, стены офиса «сварены» из металлической обшивки корабля, а подсвеченные туалетные кабинки и вовсе выглядят как арт-объект. «Червяки» даже «переработали» списанный самолёт: зал для вечеринок украсили внутренним корпусом с иллюминаторами, а из старых кресел сделали кинотеатр. Оформление рабочего пространства из подручных материалов — это не только творческая концепция Worm, но и финансовая: так легче экономить.

Частично Worm существует при финансовой поддержке муниципалитета, частично — самостоятельно. Но если раньше государственные субсидии составляли 60% бюджета, а самостоятельный доход от вечеринок, продажи книг, билетов и пива был 40%, то сейчас финансовая ситуация изменилась ровно наоборот. И теперь «червяки» ищут новые финансовые ходы. Но при этом стараются, чтобы финансовая стратегия помогала развивать их институцию. Worm — это в первую очередь про идею.

— Например, мы делаем вечеринки, но не приглашаем крутых и дорогих ди-джеев, а «играем» на крутости самого места проведения вечеринки. Мы привлекаем аудиторию с помощью так называемых лидеров мнений: обещаем авторитетным людям из культурной тусовки бесплатные билеты в том случае, если они приведут с собой группу друзей. И они приводят. Обычно собирается около 500 человек, каждый платит по 10 евро за билет, в итоге выходит примерно 5000 евро.

Вечеринки — это простые вещи, с помощью которых мы зарабатываем на сложные мероприятия, например, дискуссии с экспертами, которым нужно заплатить по 1000 евро. Или ещё: на базе Worm работает небольшая компьютерная компания, которая разрабатывает программы для планирования. У нас слишком много всего происходит (вечеринки, показы, образовательные программы), и нам нужно чётко планировать нашу работу. Так вот эти программы мы продаём. Прибыль от них также входит в 60% нашего самостоятельного заработка. Какие-то деньги — например, на киноаппарт из Лондона — мы находим через карундфандинговые платформы.

Крис ведёт нас в другие офисные помещения, где мебель собрана из разномастных шкафчиков, деревяшек и дверных ручек. Кажется, у Worm в дело идёт каждая мелочь. В Голландии, как и во многих других странах Европы, идея безотходного производства сильна не только в отношении переработки мусора. Новые галереи и арт-кластеры, бары и магазины появляются здесь на месте старых фабрик и заброшенных производств, превращая последние в многофункциональные пространства для отдыха и бизнеса в области креативных индустрий и культуры.

Так, одно из модных мест Амстердама — Dе Hallen — располагается в здании бывшего трамвайного депо. Сегодня здесь работает большая телевизионная студия, мастерская по ремонту велосипедов, магазин, где торгуют картинами, а по выходным организаторы устраивают в просторном здании небольшой домашний рынок (в Голландии их называют Sunday Market), где продаётся одежда, мебель, книги, а также продукты: домашние колбасы, шоколад, варенье.

А Westergasfabriek — уютное городское пространство Амстердама с парком, офисами, кинотеатром и театральной площадкой — появилось на месте бывшей газовой фабрики, которая к 1960-м годам потеряла своё функциональное предназначение, но в какой-то момент попала в руки к изобретательному менеджеру и обрела вторую жизнь.

Опыт Голландии показывает, что иногда не нужно закупать бетон и сваи для строительства новой галереи или культурного центра. Достаточно иметь заброшенное здание, хорошую идею и пару сумасшедших друзей.

В Амстердаме один из лучших примеров «умного» использования заброшенных пространств города и экономичного подхода к организации культурных институций — это арт-кластер NDSM. Этот комплекс находится в огромных, полных воздуха и света зданиях бывшей судоверфи, откуда в 20 веке выходили корабли и гигантские танкеры. В 1984 году верфь обанкротилась, но пустовала недолго: уже в 1990-х художники, музыканты и тусовщики превратили просторные цеха и склады в нелегальный сквот. В 1999 году администрация Северного района Амстердама «смогла оценить потенциал огромной территории вблизи центра города и объявила конкурс на лучший план развития NDSM». Конкурс выиграла команда Stichting Kinetisch Noord, которая предложила оживить индустриальное пространство и сделать его финансово состоятельным, объединив в одном месте художников и менеджеров. Так в NDSM стали появляться творческие лаборатории, театры, звукозаписывающие студии, мастерские, офисы, галереи, школы, а также рестораны и кафе. Случайных людей в kunststad или «городе искусств» нет: все, кто арендует помещение в арт-кластере, являются его частью и следуют одному из самых важных правил: уважать соседей творческого кластера. В общем, «рerson to person».

«Make art not €», — написано большими буквами на одном из цехов NDSM. Здесь действительно почти всё сделано из подручных материалов: в контейнерах из-под горючего растут цветы, стулья и столы собраны из коробок и деревяшек, на стене из разноцветных плакатов «соткано» большое панно, похожее на лоскутное одеяло.

Здесь даже есть причудливый духовой музыкальный инструмент из старых шлангов, насосов и деревянных трубочек. Если нажать на насос-клавишу — под потолок железного цеха улетит красивый глуховатый звук, похожий на гудок большого корабля — эхо судоверфи.

Голова // сердце

Журналистика в России переживает сложные времена. По оценкам экспертов, многие издания уже сократили штат на 10-15%, а в 2015 году эта цифра может увеличиться до 25%; отделы с рецензиями во многих СМИ расформировывают; объёмы российского рынка рекламы, по прогнозам аналитиков компании Goldman Sach, сократятся в этом году на 15%. Ситуацию усугубляет и тот факт, что государство разрабатывает для СМИ всё больше законов и поправок к законам, позволяющих оказывать на медиа своё влияние: блокировать «неудобные» сайты, выносить «последнее предупреждение»…

В Голландии ситуация другая: множество независимых теле- и радиостанций, печатных и онлайн изданий с широким спектром тем, а главное — мнений. Многие из них не испытывают серьёзных проблем с финансами, зарабатывая на рекламе, подписке и др. Есть и те, что не являются «акулами» на профессиональном рынке, но, придерживаясь своей оригинальной концепции, находят пути и средства для работы, чаще всего — «за идею», за возможность делать любимое дело.

Интернет-журнал Hard//Hoofd — ещё один пример СМИ, у которого получается сохранять неформальный дух, независимость, качество и при этом зарабатывать небольшие деньги. Издание, возникшее 5 лет назад, специализируется на разного рода текстах и арте: авторы — 15 постоянных журналистов и много фрилансеров — пишут колонки, эссе или литературные тексты о событиях, книгах, фильмах и вообще о чём угодно, что им кажется важным и интересным. Иллюстраторы (40-50 человек) в свою очередь создают картинки о том, что волнует их. «Мы стараемся сочетать широту взгляда и глубину подхода к теме, оптимистичную журналистику и серьёзное искусство, и наоборот: сложную журналистику и забавный арт. Мы открыты сердцем, но мы не легкомысленны. И считаем, что вдохновение должно исходить от нас, а не от наших предшественников, окружающей среды или наших читателей», — декларирует редакция журнала, расшифровывая своё название Hard//Hoofd как Голова//Сердце. Позицию издания разделяют 30-35 уникальных посетителей в месяц и 18 тысяч друзей в фейсбуке.

У журнала нет постоянных источников финансирования, зарабатывают на совместных проектах с разными компаниями, музеями, фестивалями. При этом редакторы не забивают сайт рекламой, а стараются даже коммерческое сотрудничество соотнести со своей медиаконцепцией.

— Многие из наших журналистов готовы работать бесплатно или за небольшой гонорар, потому что наш сайт даёт им (и нам) много свободы, — рассказывают в редакции. — Выражение собственного мнения — это важно для Hard // Hoofd, это то, что вдохновляет пишущих людей, художников и иллюстраторов, то, чего им не хватает на других медиаплатформах. Наш журнал имеет ярко выраженную индивидуальность, и люди хотят быть его частью. Во-вторых, работа у нас позволяет писать для большой аудитории, вырасти в профессии и найти хорошо оплачиваемую работу. В-третьих, мы серьёзно относимся к качеству издания. Это позволяет многим авторам получить опыт работы в профессиональной команде, потому что из-за экономического кризиса молодым людям после окончания университета или школы трудно найти оплачиваемую работу.

— А что бы вы посоветовали независимым СМИ, у которых не всё хорошо со спонсорами и финансами?

— Очень важно понять, кто вы и какое издание вы хотите делать, — считает Паул ВИКТОР (Paul Victor), главный по «бизнесу». — Установите для себя чёткие цели. Убедите других людей работать с вами. Спросите, разделяют ли они ваши идеи и готовы ли транслировать их миру через издание? Если вы и ваша команда знаете свои цели, то вашим потенциальным спонсорам и партнёрам будет легче понять, чего ожидать от издания. Но не идите на уступки в качестве материалов из-за нехватки денег или времени.

— Стоит начать с малого, — продолжает Паула ЛИНА (Paula Lina), одна из главных редакторов. — Найдите свой идеальный «товарный знак» в журналистике и придерживайтесь его. Будьте уверены в том, что говорите и что делаете, рассказывайте своей аудитории только те истории, которые, на ваш взгляд, должны быть рассказаны. Не позволяйте власти или деньгам запретить вам показывать людям мир. Журналистика — это не про то, что каждый хочет услышать, журналистика — про разные варианты ответов на самые важные вопросы о мире.

— Хочу добавить важное, — говорит Симоне ПЕЙК (Simone Peek), ещё один главный редактор. — Продолжайте кайфовать от того, что вы делаете, и гордиться своим делом. Возможно, рассказывая о чём-то важном в России, вы не получаете такие же результаты, как ваши коллеги в Европе. Но от этого ваша работа не становится менее ценной.

Анна ГРУЗДЕВА