Скандовизантия

Это слово хочется ввести в лексикон интеллигентного человека хотя бы потому, что придумал его Дмитрий Сергеевич Лихачёв. По образцу термина Евразия. И в полемику с ним: «Россия – это Скандовизантия, а не Евразия – как по своему государственному происхождению, так и по культурной сути». Используют этот полемический термин современные политики и геополитики, культурологи и публицисты.

Действительно, теперь наше государство простирается по евразийской оси, это факт. Но на заре его существования оно лепилось вокруг пути «из варяг в греки» — то есть из Скандинавии в Византию. Отсюда и искусственное образование Скандовизантия — название оси. Это ось географическая — на ней стояли Новгород и Киев. Стольные города и пограничные одновременно – эдакие скрепы русского государства, создававшие удерживающий её «обруч». Это ось и культурная – по ней входили в русскую культуру предметы и понятия, культурные явления и слова. Конечно, самые убедительные свидетельства нашей северно-южной культурной основы — в языке.

Само название государства восточных славян Русь — скандинавского происхождения, в чём можно убедиться, взяв в руки этимологический словарь, например, знаменитый словарь Макса Фасмера. Скандинавы же основали княжескую династию Рюриковичей, из которой выросла русская монархия. Кстати, сегодня историки говорят о том, что варяг Рюрик не был наёмником, он был приглашён на княжение по наследному праву: славянские князья состояли в родстве с соседями с Севера. Слово варяг и сегодня означает человека, которого зовут, когда надо решить какую-то проблему, выправить непростую ситуацию. И тут не надо никаких доказательств: у него есть прямое историческое значение — те самые варяги, которых путь вёл «в греки». Варяжским же тогда называлось и море, которое теперь — Балтийское.

Но есть множество слов, «скандинавскость» которых видна только специалистам, простым носителям они кажутся совершенно своими. Специалисты же считают, что у нас около двух сотен скандинавизмов: это айсберг и акула, верфь и гейзер, клевер и кнут, кофта и никель, сельдь и тундра, хутор и ябеда… Согласитесь, не мало, и это я выбрала самые известные, есть и более специальные, например, в корабельном деле.

А что касается «южного полюса» Скандовизантии — греков, то тут наши заимствования несоизмеримо более значительные. Именно от южных соседей Русь получила веру — и прилагательное греческий вплоть до XVII века, когда перед русскими открылась Античная Греция, – означало «византийский». Не стоит говорить о том, что язык православия едва ли не на половину греческий (ангел, евангелие, алтарь…). Не будем говорить и о том, что язык книжной образованности – греческий на столько же (школа известна нам в немецкой огласовке, а сначала были схолы; алфавит, тетрадь, геометрия, философия…).

Скажем о том, что с Юга – от греков — пришли к нам орехи (грецкие, то есть греческие!), гречиха, капуста и свёкла… Оттуда же мы получили слова скамья, парус, фонарь… А у какой части наших имён и фамилий – греческие корни, трудно сказать: Елены и Константины, Фёдоры и Александры, Николаи и Никиты несут в себе следы греческой культуры. Стоит напомнить и о том, что образованные русские до XVIII века считали, что у нас эллиноросский язык — сплав славянской и греческой языковой материи.

Итак, Скандовизантия — понятие, важное для человека, который хочет понимать существо родной культуры, её географические координаты и самые ощутимые культурные импульсы. Важная часть этих импульсов исходит с Севера – от наших соседей — то друзей, то врагов, то культурных доноров, то разрушителей. Огромность временной дистанции, на которой разыгрывается эта политическая, культурная и языковая драма, не должна «заштриховывать» для нас значимость Севера.

Более того, если развивать мысль Д.С. Лихачёва об оси «север — юг» для нашей истории и культуры, то надо сказать, что Север для нас – это не только скандинавы, это безбрежные просторы к северу, заселённые финно-уграми. Сегодняшние финны и карелы, эстонцы, саамы и вепсы, пермяки и удмурты – это потомки давних северных соседей славян, с которыми у них были самые разные отношения. Но язык сохранил только то, что мы от них взяли: это множество названий наших мест – Нева, Валдай, Мста и сотни других, включая Москву или Арзамас; это названия северных растений — (пихта) и рыб – сёмга, камбала, навага….

Даже популярный у молодёжи лох – финно-угорского происхождения: означает лосося после нереста. Так его освоили русские говоры; и «опустошённость» стала смыслом, который вовлёк его в жаргон: этим словом стали называть жертву обмана, облапошенного, а потом — и человека, расположенного к таким состояниям.

Итак, познакомившись со словом Скандовизантия, можно лучше представлять себе те культурные векторы, на пересечении которых сложилась русская культура и русский лексикон. И помнить не только о много давшем нам Западе, но и о Севере, без которого представить нашу культуру невозможно.