Идея проекта «Музейного квартала» Красноярского художественного музея имени В.И. Сурикова возникла относительно недавно. Проект этот способен поразить своим размахом даже нас, красноярцев, в последние годы привыкших к преобразованиям, делающим наш город всё более интересным и самобытным. Но сначала немного истории.
Ровно сто лет назад на заседании Енисейского губисполкома было принято постановление об организации в Красноярске картинной галереи. Времена были тяжёлые, и галерею открыть не получилось. Но в городском музее (ныне краеведческом) из собрания хранившихся там художественных произведений был создан отдел искусства и художественной старины.
Эта коллекция и стала основой для художественной галереи, организованной в 1957 году, но уже по решению Совета министров РСФСР. А столетие возникновения идеи её создания стало поводом поговорить о жизни музея, который в 2017 году презентовал названный выше проект музейного квартала и сегодня живёт в ожидании больших перемен. Наш собеседник — заместитель директора музея по научной работе, кандидат философских наук, доцент кафедры культурологии и искусствоведения СФУ Анастасия Викторовна КИСТОВА.
— Да, изначально наш музей был создан на базе художественных коллекций Красноярского краевого краеведческого музея. Но в 1950-1970 годы наши фонды регулярно пополнялись произведениями искусства из Русского музея, Третьяковской галереи, Музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина. Это была политика государства по перераспределению фондов из центральных музеев в региональные. Делалось это планомерно, через министерство культуры. Музеи передавали в министерство списки того, что они могут передать в регионы, а оно уже распределяло.
— Интересно, по каким критериям производился отбор?
— Хороший вопрос. Судя по тому, что получили мы, для передачи в регионы отбирались либо второстепенные работы крупных мастеров, либо не атрибутированные. Например, у нас в коллекции есть работа Александра ИВАНОВА. Это небольшой этюд с головой апостола к картине «Явление Христа народу». Есть портрет Екатерины II неизвестного художника XVIII века. Таких портретов по региональным музеям несколько, есть и в коллекции Эрмитажа. Почему неизвестный? Потому что работы не подписаны. Это были копии с портрета шведского художника Александра РОСЛИНА, выполненные разными русскими мастерами.
— Судя по коллекции Новосибирского художественного музея, им при перераспределении досталось значительно больше. Или просто благодаря огромному зданию на Красном проспекте у них есть возможность всё показать, а в Красноярске такой возможности нет?
— К сожалению, не только в площадях дело. Да, и в Новосибирске, и в Иркутске коллекции богаче, если речь идёт о XVIII и XIX веках. Это связано с тем, что такого количества коллекционеров, собирающих произведения искусства, в Красноярске не было. У нас было только две купеческих семьи, которые интересовались искусством. Это КУЗНЕЦОВЫ и ГАДАЛОВЫ. А в Иркутске в основном коллекции бывших декабристов. Именно с их появлением в Сибирь пришла высокая культура коллекционирования. До них это здесь мало кому было интересно.
Новосибирску, конечно, нет и ста двадцати лет, но и там были передачи из частных коллекций. Скорее всего, из Томска. В Новосибирском музее есть прекрасные работы. Трудно представить, что они были переданы из центральных музеев. Хотя ничего исключать нельзя. Возможно, сработали какие-то связи, или случились какие-то особые обстоятельства.
Если вернуться к пополнению нашего фонда, то надо сказать, что в Красноярском крае есть программа, которая позволяет раз в год приобретать за счёт краевого бюджета работы красноярских и вообще сибирских художников. Мы заранее с художниками работаем, советуем, какие работы подать. Второй источник — это дары. Ещё есть небольшая возможность приобретать на внебюджетные деньги. И совсем малая — когда выделяются отдельные субсидии. Например, в 2015 году губернатором была выделена довольно большая сумма на приобретение скульптур Даши НАМДАКОВА. Тогда мы закупили три скульптуры и ещё нам подарили две графические работы.
Но на возможности пополнения фонда влияет не только финансирование. У нас есть плановые показатели пополнения фонда в год, есть минимальные. Мы стараемся придерживаться минимальных, потому как негде хранить. Наш показатель — 77 предметов в год. На такую минимальную цифру мы обязаны пополнять фонды согласно государственному заданию.
Площадей не хватает и для хранения фондов, и для экспозиций. Вообще, экспозиционных пространств в городе совершенно недостаточно. А они ещё и сокращаются. Помните замечательную галерею «Год живописи» на Удачном? Прекрасное было пространство. Существовало оно недолго, но горожане его успели полюбить. Однако собственник решил разместить там что-то более выгодное. Этот новый респектабельный район, конечно, обеднел. Да и город тоже.
В этом пространстве, если соблюсти стандарты и по охране, и по температуре, и по влажности, можно было бы показывать и музейные фонды. Иначе только Союз художников и Академия художеств смогут на этих площадях устраивать выставки. На них не распространяются жёсткие требования, которые обязаны соблюдать музеи.
А если вернуться к сравнению возможностей нашего музея и новосибирского, то здесь и говорить не о чем. У нас фонды размещены в трёх небольших помещениях: одноэтажный особняк Гадаловых на Парижской Коммуне, первый этаж жилого дома на Мира, 12 и этаж в жилом доме на пр. им. газ. «Красноярский рабочий». А у музея в Новосибирске огромное трёхэтажное здание, которое в двадцатые годы прошлого века было построено специально для Сибревкома.
— О размере этого здания можно судить по тому, что там размещались областной и городской комитеты КПСС. К нему ещё и пристройку сделали с выходом на параллельную улицу. А что за история со зданием на проспекте Мира, 49? Насколько известно, одно время оно принадлежало вашему музею.
— Я пришла в музей в начале 2012 года. Тогда этот памятник архитектуры начала XX века уже был нам передан. Здание до нас принадлежало театру и требовало восстановления после пожара. Музеем был разработан проект, и мы уже обсуждали, где какая работа будет висеть, где будет постоянная экспозиция. Уже и деньги были выделены, и начаты работы по восстановлению. Но когда коробку сделали, крышу закрыли и собирались приступать к внутренним отделочным работам, здание у нас забрали.
Это грустная история. Правда, нам в утешение тут же началась другая. Музею было предложено примыкающее к нему здание. Кстати, тоже после пожара. Его фасад выходит на улицу Парижской Коммуны, а торец на проспект Мира. Это памятник XIX века, но есть часть, пристроенная в советское время и не имеющая к памятнику никакого отношения. Она примыкает к территории больницы, которая находится на Маркса, 34б (Центр нейрореабилитации, – ред.) и с улицы не видна. И особняк Гадаловых, и ими же построенный соседний дом, по сути, представляют собой единое целое. Вот тогда и возникла идея «Музейного квартала», которая в 2017 г. была нами официально презентована.
Сейчас на основе проведённых исследований разрабатывается научный проект. Уже есть утверждённая планировка и определено, где что будет располагаться. Есть утверждённый список технологического оборудования и для экспозиций, и для фондохранения. Мы должны были получить проект к концу года и приступить к его реализации, но в процессе исследования выяснилось, что здесь археологическая зона. А это всё усложняет даже на стадии проектирования, не говоря уж о строительных работах. Придётся ждать, когда будет вскрыт культурный слой.
Предстоит огромная работа. Но полученное музеем помещение не решит полностью текущих проблем. Даже экспозиционные вопросы будут решены лишь частично. А вопросы хранения и нормальных условий для сотрудников останутся открытыми.
— Как собираетесь выходить из положения?
— Рядом с нами территория кондитерско-макаронной фабрики «Краскон», производственные мощности которой давно вынесены в более подходящее место. На территории есть постройки, не имеющие статуса памятников и исторической ценности. Их можно снести и создать то современное пространство, о котором так много и так давно говорят. Там и фондохранение можно организовать. Будет возможность поместить туда все фонды, которые сейчас хранятся в жилых зданиях, что, вообще-то, запрещено. Это может быть вторым этапом реализации проекта «Музейный квартал».
Есть и третий, рассчитанный на ближайшие двадцать лет. Буквально через дорогу от нашего музея стоят исторические здания, которые вполне могут быть задействованы в проекте «Музейный квартал». Но это долгая история. Сейчас хотя бы первый этап осуществить к 400-летию Красноярска. Вот такой у музея план по захвату города.
— Жаль, долго ждать этого захвата. А что даст музею и городу реализация первого этапа?
— В новом здании разместится постоянная экспозиция. Получится единое экспозиционное пространство в двух соседних особняках на улице Парижской Коммуны. Начинаться оно будет с древнерусского искусства, с икон. Затем XVIII, XIX и начало XX века. И далее уже советский период, включая красноярских мастеров.
К сожалению, это будет небольшая экспозиция — площадей недостаточно. Но будет возможность делать сменные выставки. Немного поможет новое строительство. Часть объёма, что не является памятником, можно снести и создать на этом месте современное пространство с высокими потолками и возможностью менять экспозиционные зоны. Во внутреннем дворике планируется открытое хранение скульптуры. Дворик будет защищён от дождя и снега. Там, кстати, мы планируем разместить монументальную мозаику ДЕЙНЕКИ на спортивную тему. Эта совершенно замечательная работа имеет довольно большой размер, а потому сейчас мы её нигде показать не можем. Она у нас хранится в разобранном виде.
— Как жителю города мне бы хотелось видеть мозаику Дейнеки на каком-нибудь спортивном объекте.
— Когда произведение искусства принадлежит музею, это невозможно. Например, история со скульптурой Даши Намдакова на территории СФУ. Университет обратился к нам, чтобы мы организовали её правильное содержание. Но в этом случае мы будем обязаны поставить ограждение, обеспечить охрану и прочее. Чуть ли не павильон потребуется выстроить и температурный режим поддерживать. Дело в том, что законодательство накладывает на музеи жёсткие обязательства по отношению к предметам искусства, которые ими сохраняются. Конечно, это не исключает возможности привлекать нас как специалистов: осматривать, давать какие-то рекомендации. Так что мозаику Дейнеки придётся смотреть в музее. Остаётся надеяться, что это всё же произойдёт.
— А что произойдёт, когда «это всё же произойдёт»? Как изменится жизнь музея?
— А мы не ждём, когда произойдёт. Мы уже сейчас создаём музейно-образовательный центр, который будет вести направление, связанное и с экскурсионной деятельностью, и с образовательной. Сегодня это востребовано. Пока в условиях пандемии мы лекторий, конечно, свернули. Но вышли в онлайн. Уже создали образовательную платформу и 8 сентября её презентовали. Там все наши лекции, которые мы провели в 2020 году в видеоформате. Собираемся записывать новые.
Содержание программы, если говорить просто, отвечает на вопрос «Как смотреть и понимать произведения, изучая краткую историю искусства». Люди её ждут.
Вообще, у нас уже сформирована своя аудитория. Например, когда мы выложили сообщение, что 8-го числа презентуем образовательную программу, уже через час весь список был занят. Записывали в резерв. Сейчас мы не можем принять больше пятидесяти человек.
Программа рассчитана на взрослых. С детьми мы работать пока не можем — не позволяют условия. В новом здании такая возможность будет. Там мы планируем создать специальное пространство с различными зонами, где могут проходить мастер-классы. Вот там для детей можно будет многое сделать. Вообще, мы стараемся охватить разные возрастные группы — и детей, и людей пожилых.
Музейный квартал — это не только увеличение музейных площадей. И не решение текущих проблем. Это новое содержание музея, если вообще уместно говорить, что у музея может быть новое содержание. Имеется в виду содержание деятельности.
У музея должно быть своё лицо. Есть оно и у краеведческого музея, и у Площади Мира. А мы связаны с классическим искусством. И так получается, что вся наша деятельность направлена на преодоление стереотипа «классика — это скучно». Мы долгое время просто в стену головой бились, стараясь это преодолеть, пока не поняли, что надо сломать сложившийся формат закрытой институции. Надо открыться и превратить музейный квартал в пространство форума. Открыться и для диалога о современном искусстве в том числе. Оно далеко не всегда представляет собой эксперимент и эпатаж. Есть много произведений современного искусства с классическим внутренним содержанием. С таким, которое не разрушает, а созидает.
Одно из выбранных нами направлений — работа с терапевтическими свойствами искусства. И это не только для людей с ограниченными физическими возможностями. Инклюзия – это включение в социум разных слоёв общества. Например, мигрантов. Знаю, что есть музеи, работающие с людьми без определённого места жительства. Мы пока к этому не готовы. Но такой опыт в мире существует. Это и есть инклюзия в широком смысле. В эту сторону мы и хотим двигаться.
У искусства огромный потенциал снижать агрессию в обществе. И надо в полную силу использовать то, что удалось накопить. Пространство для этого необходимо и нашему музею, и Союзу художников. Да и Академии художеств, и Институту искусств тоже есть что показать. У них тоже есть свои фонды.
И это пространство не должно быть памятником архитектуры. Это должно быть новое, современное здание со всеми современными технологическими возможностями.
***
О новом современном здании для картинной галереи в Красноярске говорится давно. Даже несколько проектов было сделано. Но эта история столь же грустная, как отнятие у музея здания на проспекте Мира, 49. Ведь происходит она в городе с мощными художественными традициями, со сложившейся и общепризнанной художественной школой. В азиатской части России только в Красноярске есть и школа, и училище, и институт, и региональное отделение Академии художеств. А галереи с постоянной экспозицией, где бы демонстрировались плоды этого художественно-образовательного изобилия, у нас нет.
При этом соседний Новосибирск (ничем перечисленным не обладающий по причине юного возраста и отсутствия местного Сурикова) ещё в 1982 году нашёл возможность отдать должное изобразительному искусству, в первую очередь сибирскому. Познакомиться с творчеством местных художников в Новосибирске можно в любой момент, когда бы вы туда ни приехали. У нас же гостям надо угадать с визитом. Но и в этом случае человек, скорее всего, сможет попасть на выставку пусть замечательного, но только одного художника. Лучший для гостя вариант — оказаться в городе, когда отмечается какая-нибудь круглая дата, например со дня основания Красноярского края. Выставки тогда просто потрясают мощью красноярской художественной школы. Правда, в этом случае придётся довольствоваться арендованными и малопригодными для художественных выставок пространствами. Абсурдная ситуация. Вся надежда на план захвата города художественным музеем.
Галина Дмитриева