«Один в семь лет понимает, кем станет, другой не может определиться до пятидесяти»

— Какие границы молодости в творческой профессии? Насколько применимо понятие возраста вообще к таким профессиям, как дирижёр, режиссёр, которые принято считать профессиями второй половины жизни?

— К ним можно отнести и профессию педагога. На мой взгляд, в такой серьёзной профессии, как педагог, необходим опыт, причём разный. Его можно приобрести только со временем. Дирижёру также необходим музыкантский опыт. Трудно представить, что в восемнадцать лет человек встал к оркестру и руководит теми, кто отдал музыке не один десяток лет. Это психологически некомфортно. Что ты можешь дать людям, которые успели поработать со столькими мастерами?

С другой стороны, во многих творческих профессиях возрастные границы стёрты. Например, музыканту может быть пятнадцать лет, а он уже абсолютно сложившийся мастер. Вроде сорок-пятьдесят лет — не возраст сегодня, тем не менее исполнители на духовых инструментах уходят на пенсию до пятидесяти лет. Это связано с физиологией, затруднением дыхания, и тут трудно что-то поделать. Как и у балетных артистов. Но если со здоровьем всё в порядке, тот же духовик может работать долгие годы.

— Чаще всего карьера обычного человека — бухгалтера, сварщика, менеджера и т.д. — зависит от его усердия. Конечно, на карьерный успех влияют и наличие способностей, везение, знакомства. Насколько старание, работоспособность, усердие оказываются решающими в достижениях, скажем, музыканта? Или если у тебя нет выдающихся природных данных, то звёзд с неба ты никогда хватать не будешь, не станешь известным. Об этом часто говорит Николай ЦИСКАРИДЗЕ.

— К сожалению, Цискаридзе прав. Недаром в специальные учебные заведения есть отбор. Но считаю, что все дети талантливые, просто потом в силу обстоятельств их способности оказываются не раскрыты. Я играю на фортепиано с трёх лет. Если бы у меня не было никаких данных, то вряд ли что-то получилось. Чтобы ребёнок мог успешно заниматься музыкой, необходим целый комплекс природных данных: чувство ритма, слух и так далее. Да, какие-то чувства можно в себе развить, но далеко не всегда количество часов занятий переходит в качество.

Выдающихся музыкантов, танцовщиков, артистов не может быть много, это уникальные случаи. В рождении великого творца много слагаемых: данные от природы, труд, наставник, его величество случай, некий момент судьбы.

Я сейчас работаю в институте и занимаюсь проектом, связанным с подготовкой и аттестацией в том числе педагогических работников. Я вижу, как они работают с детьми с совершенно разным уровнем подготовки и порой добиваются поразительных результатов. Понятно, что не все станут мацуевыми, но кто-то займёт важную и нужную нишу, например, преподавателей музыкальных школ, без которых появление мацуевых невозможно. Это очень важно, когда люди хорошо выполняют работу на своём уровне.

— Споры о том, с какого возраста нужно готовить ребёнка к творческой профессии, возникают постоянно. Иногда дискуссии достигают государственного уровня. Я имею в виду вопрос о подготовке будущего пианиста, скрипача и так далее, которые вынуждены заниматься с юных лет. И как быть в данном случае со свободой выбора ребёнка и испорченным многочасовыми репетициями детством?

— В музыке чем раньше начал, тем лучше, пока кости мягкие, податливые… В нашем деле очень важна физиология. Ты никогда не станешь виртуозом, если начнёшь учиться играть на фортепиано в 18 лет, потому что скелет, рука, двигательные функции уже сформировались. И это уже не изменить даже бесконечными занятиями.

Понятно, что занятие ребёнка музыкой или балетом — это в первую очередь выбор родителей. В пять лет невозможно знать, чем ты хочешь заниматься в жизни, в этом возрасте ты хочешь играть в игрушки, и чтобы каждый твой день был приятным и лёгким. На данном этапе многое зависит от взрослых. Они должны определиться, чего хотят от сына или дочери. У меня, дочери музыкантов, получилось всё складно: не возникало вопросов, кем я стану. И, несмотря на занятие музыкой, детство тоже было. Но приемлем ли мой опыт для других, я не знаю.

Часто детей отдают в музыкальную, художественную или хореографическую школы для общего эстетического развития, а не для того, чтобы вырастить великого музыканта или художника. А бывает, что ребёнок, случайно записанный в музыкалку, обнаруживает огромный талант и со временем становится большим артистом. Тут трудно предугадать: кто-то понимает в семь лет, кем он станет, а кто-то не может определиться до пятидесяти.

Многое зависит от педагога. Именно он часто становится определяющим в судьбе ребёнка, особенно если родители не музыканты. С другой стороны, без родителей не обойтись. Они должны мотивировать на занятия, участие в конкурсах, а иногда и включиться в его график даже в ущерб своим интересам. Потому что в одиночку ребёнку с такой физической и психологической нагрузкой не справиться. Хотя я с семи лет давала сольные концерты, конкурсов в моей жизни было немного. Родители больше в этом плане занимались моим братом, который стал скрипачом и композитором.

— Конкурсы, которых сегодня огромное количество, что дают молодым музыкантам? Не становится ли постоянное участие сродни гладиаторству, когда идёт борьба ради борьбы и тут не до искусства?

— Естественно, не нужно участвовать во всём. Но конкурсы нужны музыканту. Они не просто мотивируют, закаляют, дисциплинируют, формируют характер, но и дают сценический опыт. Последний очень важен, потому что, играя только в классе, стать артистом невозможно. И если даже ты не станешь музыкантом, то опыт участия в конкурсах поможет тебе в жизни и в работе. Музыкант с детства знает, что такое испытание, дух соревновательности, система дедлайна — потому что такого-то числа концерт, где нужно играть произведение чисто и наизусть. И он будет работать на результат.

Вообще, значение занятий музыкой трудно переоценить. Да, в детстве это часто трудно, кажется ненужным. Понимание важности и нужности приходит через многие годы, даже если ты не профессиональный музыкант. Сейчас в институте есть общеразвивающий проект «Артлаб». Туда приходят взрослые люди, которые когда-то в детстве учились в музыкальной школе, но не дошли до конца, бросили. Сегодня они хотят продолжить занятия на скрипке, фортепиано и так далее.

— Случается, что молодые родители реализуют свои мечты в детях. А если у ребёнка нет особых данных, стоит ли его отдавать в ту же музыкалку?

— Если нет категорического отторжения, то почему бы и нет. Но тут нужно понимать, что наша система художественного образования (замечательная и по-прежнему лучшая в мире) создана для воспитания будущего профессионала, музыканта, для ребёнка, у которого есть определённые способности. Эта система всегда готовила крепких солистов и преподавателей.

У нас, к сожалению, нет специальных, облегчённых программ, созданных для детей, которые хотят учиться музыке, но природных данных у них не хватает. Мне кажется, что настало время для появления таких альтернативных программ, по которым могли бы учиться все желающие. Сегодня это актуально и востребовано. Об этом свидетельствует тот факт, что данное направление в художественном образовании активно осваивают, порой агрессивно, частные школы и мастерские. Люди, которые хотят заниматься творчеством, идут именно туда, потому что обычные школы их отторгают: там они не справятся с программой, никогда не сдадут, например, технический зачёт по специальности.

В своё время моя мама ушла из государственной системы и создала свою частную практику: к ней приходили заниматься на фортепиано люди от десяти до пятидесяти лет. Я об этом много думаю. Мне бы хотелось, чтобы такие курсы, программы были доступны многим.

Наша школа не готова, не желает заниматься дилетантами, но любительское искусство существует. До определённого момента я с ним не сталкивалась. Но когда я работала в Доме офицеров, то увидела, сколько людей с огромным удовольствием занимаются в любительских творческих объединениях. И это здорово. Потому что подобный интерес к искусству отвлекает людей от разных нехороших вещей: криминала, алкоголя, сомнительных увлечений. И дополнительное образование должно решать государственные вопросы: чтобы не было праздно шатающихся детей, подростков, ищущих приключений на улице. Человек, маленький или большой, должен быть занят, тогда у него не останется времени и сил на что-то дурное.

— Неслучайно в советское время были так популярны хоры, народные театры, куда после работы люди шли на репетицию.

— Тогда было много хорошего. И в наших силах это реанимировать. С одной стороны, старые фильмы, в которых показано, как после смены на заводе рабочие идут петь оперу Чайковского, сегодня воспринимаются как наивные и даже смешные. С другой — это приносило пользу обществу.

— Уйдём в противоположную сторону, профессиональную. Красноярск — огромный город, где есть прекрасные традиции художественного образования, которому уделяется большое внимание. Но нет специальной музыкальной школы, как, например, в том же Новосибирске. Получается, что музыкально одарённому ребёнку, особенно из района, либо нужно зарыть свой талант, либо собрать вещи и ехать учиться в другой регион, в Санкт-Петербург или Москву.

— То, что такая школа необходима, понятно всем. Я сама выпускница такой школы в Питере и хорошо понимаю, как важно одарённому ребёнку вовремя попасть в профессиональную среду. Институт искусств работает над этим вопросом. У нас много замечательных педагогов, которые могли бы там преподавать, есть и специальные программы. Но вопрос не решится, пока не будут соблюдены два условия. У школы должно быть здание в центре города, чтобы в шаговой доступности были культурные учреждения. И при школе должен быть интернат, чтобы талантливые дети со всего края могли в ней учиться. Самостоятельно решить эти вопросы, без поддержки, институт искусств не сможет.

Специальная музыкальная школа нужна не только и не столько одарённым детям, но и городу, краю. Ведь большинство выпускников потом поступят в красноярский Институт искусств, придут работать в оркестры города. В наших музыкальных коллективах сегодня ощущается нехватка кадров, особенно по некоторым инструментам. Понятно, что закрыть вакансии приезжими кадрами сегодня не удастся, выход – растить на месте самим. И это реально, в Красноярском крае много талантливых детей.

— Расскажите про проект «Творческие люди», которым вы занимаетесь.

— «Творческие люди» – это один из блоков национального проекта «Культура». Наш институт вошёл в федеральную программу по реализации этого проекта. Всего сегодня в России действует 18 таких центров непрерывного образования на базе образовательных учреждений, подведомственных министерству культуры РФ.

Центр проводит курсы повышения квалификации, поскольку каждые три года педагогические работники должны проходить аттестацию. Согласно квотам регионы подают заявки, выбирая те или иные направления. У нас есть программы, которые мы разработали сами и которые вошли в федеральный перечень. Я собираю заявки от субъектов РФ, а потом в определённые сроки мы обучаем людей. Курсы разные: музыкальные, художественные, музыковедческие. Нам приятно, что наши разработки оказались востребованы не только специалистами из регионов, но и из Санкт-Петербурга и Москвы. Сейчас у нас 17 курсов. Но мы в начале пути, думаю, что самая интересная работа ещё впереди. Проект «Творческие люди» рассчитан до 2030 года.

— Нет сожаления, что вы, выпускница Гнесинского института по классу фортепиано, сейчас не даёте концерты, а занимаетесь иными вещами, пусть и связанными с культурой и искусством?

— От концертной деятельности я отказалась, потому что у меня возникли проблемы с рукой, и я уже не могла выкладываться как исполнитель на все сто процентов. Для меня это неприемлемо. Я пробовала себя в организации концертов и поняла, что быть менеджером в области искусства — это интересно и перспективно. Несколько лет проработала в Красноярской филармонии начальником отдела менеджмента концертных программ, была директором Красноярского симфонического оркестра. Но потом судьба вновь сделала поворот, и сегодня я работаю в вузе. Я благодарна жизни за новый опыт и дело, которое мне очень нравится.

— Легко ли быть молодым сегодня?

— Легко. И интересно. Мне кажется, что на молодых людях, к которым я себя причисляю, сегодня есть некая ответственность. В том числе и перед старшим поколением, которое будет оценивать, правильно ли мы мыслим, поступаем. Времена, конечно, изменились, а вместе с ними и люди, в том числе молодёжь. Но с утверждением, что молодёжь сейчас хуже, не согласна. У каждого поколения свои сильные стороны.

Мы прожили год в режиме пандемии. Она, с одной стороны, обострила противоречия, с другой — ускорила процессы, например, работы в онлайн, дистанционного общения. Этот отрезок жизни показал, что возраст — понятие относительное. Были и люди в солидном возрасте, которые быстро приспособились к новым условиям, а некоторые молодые оказались не у дел. Всё зависит от личности.