Сайт СФУ
Сибирский форум. Интеллектуальный диалог
март / 2012 г.

Марина ЛОМАЕВА: «Я марсианка и нашла свой Марс… в Японии»

Много ли мы знаем о Японии, не считая известных во всём мире садов камней, японской кухни и техники? Любой житель России помнит о Русско-японской войне 1904-1905 годов. Известно, с каким трудом завязывались дипломатические и торговые отношения с «закрытой» страной (один из примеров — провал японской миссии командора Николая РЕЗАНОВА, чей памятник возвышается в историческом центре Красноярска). А ещё?

Солнце восходит на Востоке…

— Представление о Японии у меня складывалось с нуля, а то, что я прежде читала, мало пригодилось, — признаётся директор Японского культурного центра Сибирского федерального университета Марина ЛОМАЕВА, профессиональный переводчик, выпускница докторантуры Университета префектуры Аити. — В книгах ОВЧИННИКОВА, ЦВЕТОВА о Японии, безусловно, много метких наблюдений, но подаются они нередко гиперболически, что искажает особенности японского общества до карикатурности. Практически всё, что пишется в книгах про японский «островной» менталитет и про то, что иностранец обречён оставаться здесь изгоем, будет верным лишь в том случае, если пришелец сам наглухо закрыт для радушных японцев.

В Японии меня приняли и окружили заботой, вниманием и любовью. Я получала стипендию, что избавляло от необходимости работать, и могла использовать свободное время на интересные переводческие проекты. Именно тогда и обнаружила, что нашла в Японии не только свою «землю обетованную», но и... себя.

— А разве теряли?..

— Япония научила меня ставить себя на место других, и это помогло мне смягчить свойственную мне с детства бескомпромиссность. В Красноярске я нередко ощущала себя белой вороной: и в школе, и потом в университете, потому что моя система ценностей и представления о человеческих отношениях постоянно входили в противоречие с тем, что меня окружало. Я чувствовала себя марсианкой. А нашла свою планету… в Японии. Пожалуй, единственное, что меня там задевало, — японцы постоянно пытались обращаться ко мне по-английски. Особенно умиляло, когда они после нескольких часов общения на японском языке на сложные темы вдруг спрашивали: а ты и азбуку знаешь? и иероглифы писать умеешь?..

Университетская система

— Сложно ли было привыкать к японской университетской системе?

— Сложно, прежде всего, привыкать жить по правилам без исключений. Меня, например, сначала очень удивляло, что нельзя просто позвонить вечером декану и о чём-то договориться в обход установленного порядка. Даже если твой научный руководитель — проректор или ректор японского вуза. Только на общих основаниях, чтобы не допустить несправедливости по отношению к остальным. Если нужно в какой-то определённый день подать документы на поступление в аспирантуру до 16 часов, нужно кровь из носу успеть это сделать; в противном случае даже самые благожелательно настроенные к тебе университетские сотрудники ничего не смогут изменить. Одна из моих знакомых, получившая предложение проректора остаться работать в университете, прошла все этапы отбора, несмотря на то, что с самого начала было ясно: у неё нет серьёзных конкурентов. Но её приняли на общих основаниях, чтобы избежать обвинений в том, что взяли «своих».

Когда работаешь с японцами, знаешь, что нужно просто выполнять свой долг без каких-то ухищрений и оставаться искренним, и тебя обязательно оценят.

Когда в 2010 году я вернулась в Красноярск, началась довольно болезненная реадаптация к нашим условиям, где многие вещи решаются обходными путями, потому что прямые — не работают…

Никогда не говори «навсегда»

— Марина, как бы вы объяснили высказывание одного японского руководителя, который на вопрос наших производственников «насколько мы от вас отстали» произнёс знаменитое «отстали навсегда»?

— Я совершенно не разделяю взглядов автора формулировки «отстали навсегда». В самой Японии мало кто верил и в стремительное возрождение страны после Второй мировой войны, и в экономическое чудо, поднявшее её из руин, и в успешную демократизацию, коренным образом изменившую положение женщины в обществе. То же самое можно сказать о Китае, чьи стартовые условия были ещё более скромными.

С профессором Като Сиро (фотография сделана в 2007 году,  когда Марина выпускалась из магистратуры в Японии).  Всего Марина Ломаева провела в Японии (училась и работала) 7 лет.

С профессором Като Сиро (фотография сделана в 2007 году, когда Марина выпускалась из магистратуры в Японии). Всего Марина Ломаева провела в Японии (училась и работала) 7 лет.

«Отстали навсегда» — это слишком эмоциональное высказывание. Обращение к истории расцвета и упадка государств демонстрирует его несостоятельность.

— Если сравнивать медицинское обслуживание в целом в России и в Японии?

— В Японии я два раза лежала в больнице. И, конечно, даже в мыслях не было, что кто-то будет приезжать ко мне, заботиться (это и не нужно — в японских стационарах пациенты окружены максимальной заботой: медсёстры не только выносят утки, но и моют пациентам головы, причесывают, даже зубы чистят). Но меня навещали столько знакомых японцев, что одиночества я не ощущала. В Японии существует жанр писем человеку, который заболел, с пожеланиями скорейшего выздоровления. Больным чаще всего дарят деньги, хотя эффективная система обязательного медицинского страхования покрывает в т.ч. расходы на лекарства и делает лечение достаточно доступным.

Но не так давно мне сделали операцию в Красноярской 20-й больнице. Я была восхищена доброжелательностью и профессионализмом медперсонала, в первую очередь, моего лечащего врача А.А. ПОЗДНЯКОВА, и убедилась, что за лечением необязательно ездить в Японию, в Красноярске работают прекрасные специалисты.

«Я не ожидал увидеть в России такую клинику с самым современным оборудованием, грамотными врачами, которые владеют всеми необходимыми технологиями в сердечно-сосудистой хирургии. Приятно, что все врачи общаются со мной на свободном английском языке. Я впечатлён», — заявил ведущий японский рентгенохирург Тосия МУРАМАЦУ 2 марта 2012 года в Красноярском кардиоцентре.

Хотя, конечно, у нас есть над чем работать. Например, ожидание в очередях. В японских клиниках человек, переступив порог больницы и пропустив свою карточку через регистрирующий автомат, может дальше не суетиться, доверившись заботливому персоналу, — когда подойдёт очередь, больного обязательно найдут и позовут.

Нематериальные ценности

— Марина, что ещё вы узнали о себе и о своей стране, обратившись к чужой культуре?

— Пребывание в Японии помогло мне избавиться от ложного чувства национального превосходства. Японцы не привязаны к вещам так, как мы, и материальное благополучие не является критерием для оценки человека, каким оно, увы, является у нас.

В университетской среде считается хорошим тоном жить по средствам: студенту не подобает обвешиваться драгоценностями, носить норку, ездить на роскошных машинах...

Черта японцев, которую хотелось бы перенять, — предельная аккуратность, продуманность до мелочей. Делается всё, чтобы было удобно и эффективно. Иногда, с точки зрения неяпонца, это выглядит комично: один карандаш должен непременно лежать здесь, а другой там, на ручке написано, в каком отделе она находится. Я была бы счастлива, если бы у меня получилось организовать рабочее пространство таким же образом.

В современной Японии гонор и чинопочитание считаются дурным тоном. В японском языке очень много вежливых форм и совсем мало бранных слов. Вероятно, эту любопытную национальную черту можно объяснить фатализмом, вызываемым частыми стихийными бедствиями, против которых агрессия и брань бессильны.

— Кстати, о стихии. Вы переживали из-за землетрясения в префектуре Фукусима?

— Конечно, у меня полдня ушло на обзвоны японских знакомых, а потом вся ночь — на написание и отправку соболезнований (их отправляют в качестве моральной поддержки не только тем, кто серьёзно пострадал от стихийного бедствия, но вообще всем, кого оно могло затронуть). Пока жила в Японии, там тоже случались серьёзные бедствия, например, землетрясение в районе Ниигаты и наводнение в соседнем городе Окадзаки, не сопоставимые с прошлогодними по масштабу, но всё равно вызывавшие беспокойство. Запомнилось, что в пострадавших регионах многие учреждения, в том числе пункты общественного питания и парикмахерские, работали бесплатно. В принципе, это не только гуманный, но и прагматичный подход: если ваша компания так поступит, её покажут по телевидению, а это дополнительная реклама. Вы получите безграничную поддержку и уважение местных жителей и в итоге расширите клиентуру. Это дальновидность, не говоря уже об этической стороне такого поведения — там в порядке вещей выручать людей в беде.

— Российские авиаперевозчики отреагировали иначе: они взвинтили цены на билеты…

— Меня это поразило в Домодедово. Я оказалась в аэропорту в тот роковой вечер 26 декабря 2010 года, когда из-за аварии отключили свет, и в течение 12 часов аэровокзал был полностью обесточен. Могу подтвердить, что пассажиры оказались предоставлены сами себе: никаких служб рядом не наблюдалось, мы пребывали бы в кромешной тьме, если бы не фонарики и подсветка на мобильных телефонах… Рестораны и кафе сразу взвинтили цены, в т.ч. на питьевую воду; три шкуры готовы были содрать с пассажиров и многие таксисты.

Я долго потом не могла отойти от шока. Точно знаю, что в японском аэропорту раздавали бы бесплатно воду, еду и всячески старались смягчить неудобства. Может быть, поэтому японский аналог МЧС не овеян таким героическим ореолом, ведь гуманность и взаимовыручка там вполне обычное дело, а не исключение из правил.

— Чего нельзя делать в Японии?

— Есть японское слово «атамагоси» — нельзя «прыгать через голову», нарушать иерархию при решении каких-либо вопросов, которые должны пройти согласование в нескольких инстанциях. Нельзя не поставить в известность о каком-то шаге непосредственное начальство или человека, который принимает в тебе участие, например научного руководителя.

И это вовсе не чинопочитание: меня поражало, насколько легко можно лично пообщаться с японским мэром или губернатором — подходить к ним и свободно задавать вопросы без регламента, телекамер и толпы охранников…

С младых ногтей

— Правда ли, что японцы благоговеют перед всем американским?

— Если ребёнка учат приветствовать любого человека европеоидного типа фразами «Hello» и «Byе-byе» и воспринимать как американца по умолчанию, то это запрограммированность на всю жизнь.

Прожив 6 лет в Японии, я осознала, скажем, как важен выбор книг для чтения в детстве. Помню, как восстали многие японские родители против проекта образовательной реформы, предполагавшей поголовное обучение английскому языку с 6 лет. Раздавались вопросы: почему английский, а не китайский, португальский, не французский, почему не по выбору?

Американская культура, действительно, насаждается, сознательно или бессознательно, теми, кто в свою очередь подвергся в детстве такой же обработке. После проживания в Японии испытываю аллергию к вездесущим персонажам диснеевских мультфильмов, к американизированному празднованию Рождества. Это не означает, что я впала в задорновскую патологию: смесь завистливой одержимости и пренебрежения. Я слишком мало знаю о США, чтобы относиться к ним с пиететом или глядеть свысока.

— Кстати, что полезного можно позаимствовать из японской системы воспитания детей?

— Здесь есть чему поучиться. Детей в японской школе воспитывают в духе здорового коллективизма, учат умению работать в группе, стремиться к компромиссу.

Когда я вернулась в Красноярск и как сотрудник СФУ стала часто общаться с подростками из престижных школ города, меня приятно удивили их умение выражать свою точку зрения, раскованность. Но неприятно поразили ячество, агрессия в отношении инакомыслящих, одержимость материальным благополучием, мечты о работе в «тёплом учреждении» типа администрации города. И ещё один акцент в японском образовании, который хотелось бы позаимствовать: обучение умению общаться с пожилыми людьми, которому отводится много часов внеклассной работы.

Консенсус по-японски

— Как выглядит демократия по-японски?

— Когда начинается работа над каким-либо новым проектом, для его обсуждения обязательно приглашают всех лиц, которых он может коснуться. То есть его обсуждают не только «шишки», которые потом спускают вниз готовое решение, а все, чьё участие в этом проекте предполагается. Это снимает многие проблемы. У человека есть, по крайней мере, чувство, что он принимал участие в обсуждении и внёс в проект свою лепту. Это важное чувство: я участник, а не просто исполнитель, я тоже несу ответственность за коллективно принятое решение. В этом я вижу корни здорового коллективизма, нежелания подвести других недобросовестным выполнением своих обязанностей. Ещё одним важным фактором является предоставление максимально возможной информации о том, как продвигается реализация проекта, всем его участникам.

И ещё: если произошёл скандал, вскрылось мошенничество в какой-либо японской организации либо несоблюдение техники безопасности повлекло за собой человеческие жертвы, на встречу со СМИ и пострадавшими выйдет глава этой организации, который будет приносить глубокие извинения, сопровождаемые низкими поклонами «догэдза», и, скорее всего, уйдёт в отставку (а то и покончит жизнь самоубийством).

— Сейчас, работая в Японском культурном центре, вы словно возвращаете долг Японии…

— Только вдали от родины я впервые ощутила беззащитность и, наверное, какое-то одиночество российской культуры и стала её больше ценить. Впервые осознала, что я дитя перестройки, выросшее, благодаря родителям, на поэзии и идеалах шестидесятников, на фильмах РЯЗАНОВА и ЗАХАРОВА, на музыке ШОСТАКОВИЧА, ПРОКОФЬЕВА, СВИРИДОВА и ХАЧАТУРЯНА, на песнях ВЫСОЦКОГО, ОКУДЖАВЫ, НИКИТИНЫХ, ЩЕРБАКОВА, на книгах БУЛГАКОВА, ДУДИНЦЕВА, ДОМБРОВСКОГО... В Японии я никогда не упускала возможность рассказать о России, особенно об этом родном для меня пласте культуры (там вообще мало известна советская эпоха, такое ощущение, что она выпала из их восприятия), о Сибири, о Красноярске. Пока училась в Японии, запоем читала ТОЛСТОГО, ДОСТОЕВСКОГО, на философии которых выросло целое поколение японских интеллигентов, но преимущественно пожилых; молодые японцы воспитаны совсем на другой культурной почве.
Теперь, в Красноярске, меня тянет читать о Японии, и всегда подспудно присутствует страх, что я утрачиваю контакт с моей второй родиной.

Моим гражданским и человеческим идеалом и путеводной звездой, вдохновителем решения устроиться на работу не в коммерческую компанию, а в Японский культурный центр СФУ, является профессор Университета префектуры Аити Сиро КАТО. Он много раз бывал в Красноярске, его сын Тамики КАТО год преподавал японский язык в СФУ. Като-сэнсэй — исследователь русской философской и общественной мысли, в первую очередь ЩЕРБАТОВА и ГЕРЦЕНА, влюблённый в Россию. У себя на родине он создал «Общество интересующихся Россией». Именно «интересующихся», а не «любителей» или «поклонников», потому что невозможно любить какую-то страну или дружить с её жителями, если мало знаешь о ней. Сейчас в Японском культурном центре СФУ я занимаюсь той же деятельностью, которую Като Сиро десятилетиями вёл в Японии, и в этом вижу свою миссию.

Вера КИРИЧЕНКО